Пино вскочил со стула. Лейерс, не обращая на него внимания, прошел в гостиную, сказал Долли что-то по-немецки. Она ответила резким тоном, и он исчез на несколько минут, а его любовница налила себе виски и закурила у окна.
Странное чувство охватило Пино. Словно что-то в Лейерсе попалось ему на глаза, но он упустил это. Что же это было?
Когда генерал вернулся, на нем были свежевыглаженная рубашка и галстук. Через плечо переброшен пиджак.
– Мы вернемся через пару часов, – сказал Лейерс Пино, проходя мимо.
Пино проводил взглядом генерала и Долли, снова испытывая это странное чувство, а потом попытался вспомнить, каким был Лейерс несколько минут назад – без рубашки и…
Боже мой, подумал он.
3
Дверь закрылась. Он услышал, как заскрипели половицы, повернул голову и увидел Анну.
– Бакалейщик сказал, что пятнадцать членов Сопротивления были расстреляны на Пьяццале Лорето сегодня утром, – сказала она, заламывая руки. – Это правда?
И снова эта сцена во всем ее ужасе встала перед глазами Пино.
– Я видел все это. Среди них был мой друг.
Анна прикрыла рукой рот.
– Ах вы, бедняга… пожалуйста, пройдем на кухню. У меня есть шницель, ньокки и чесночное масло. Я открою одну из бутылок лучшего вина. Генерал никогда не узнает.
Очень скоро они сидели за маленьким столиком в безукоризненной кухне-столовой. Горела свеча, Анна сидела напротив него, прихлебывая вино.
«Оленина?» – подумал Пино, ощущая божественный аромат над тарелкой. Когда он в последний раз ел оленину? До бомбардировок? Он отрезал кусочек.
– Боже, – простонал он. – Как вкусно.
Анна улыбнулась:
– Моя бабушка, царствие ей небесное, это ее рецепт.
Они ели. Разговаривали. Он рассказал ей о том, что случилось на Пьяццале Лорето, и она уронила голову на руки и несколько секунд сидела так. Когда она снова посмотрела на Пино, он увидел, что ее глаза распухли и влажны от слез.
– Как люди могут совершать такие злодейства? – спросила Анна; расплавленный воск скатился по свече и растекся по чашечке подсвечника. – Неужели они не боятся за свои души?
Пино подумал о Рауффе и чернорубашечниках в капюшонах.
– Не думаю, что такие люди заботятся о своих душах, – сказал Пино, доедая шницель. – Они словно уже посвятили себя злу, а если погрузятся в него еще глубже, то это не будет иметь значения.
Анна посмотрела мимо Пино куда-то вдаль. Потом перевела взгляд на него и спросила:
– Так как же итальянский мальчик оказался водителем влиятельного нацистского генерала?
Огорченный ее вопросом, Пино сказал:
– Я не мальчик. Мне восемнадцать.
– Восемнадцать.
– А сколько вам?
– Почти двадцать четыре. Хотите еще? Еды? Вина?
– Можно я сначала воспользуюсь туалетом? – сказал Пино.
– По коридору, первая дверь направо, – сказала она и потянулась к бутылке с вином.
Пино прошел по гостиной в коридор, устланный ковром и тускло освещенный двумя слабенькими лампочками. Он открыл первую дверь справа, включил свет и вошел в душевую с выложенным плиткой полом, шкафчиком с косметикой над умывальником и еще одной дверью. Он подошел ко второй двери, помедлил, коснулся ручки – и она поддалась.
Дверь открылась в темное пространство, в котором так сильно пахло Лейерсом и его любовницей, что Пино на мгновение остановился. Предостерегающий внутренний голос говорил ему, что он должен вернуться в кухню к Анне.
Он включил свет.
Окинув помещение взглядом, Пино сразу понял, что генерал занимает левую часть комнаты, в которой царил идеальный порядок. Сторона Долли, ближняя к Пино, напоминала запущенную костюмерную театра. Здесь стояли две вешалки с вечерними платьями, юбками и блузами. Из ящиков торчали кашемировые свитера. За приоткрытой дверцей стенного шкафа виднелось разноцветье шелковых шарфиков, несколько корсетов, пояс для чулок. У кровати в ряд – единственная уступка Долли порядку – стояли туфли. Рядом, среди стопок книг и шляпных коробок, стоял столик, на нем – большая открытая шкатулка с драгоценностями.
Первым делом Пино осмотрел более аккуратную часть комнаты, сначала верхние ящики, увидел несколько запонок на подставке, щетку для одежды, рожок для обуви и бритвенные принадлежности. Но он искал не это. На ночном столике – тоже ничего.
«Может быть, я ошибся? – подумал он, но тут же покачал головой. – Нет, не ошибся».
Но куда Лейерс мог его положить? Пино проверил под матрасом, под кроватью, собирался осмотреть генеральский набор для бритья, когда увидел что-то в зеркале, что-то в хаосе той части комнаты, которая принадлежала Долли.
Пино обошел кровать, ступая на цыпочках, чтобы под ногу не попалась какая-нибудь из вещиц Долли, и наконец подошел к шкатулке с драгоценностями. Жемчужные бусы, золотые колье, множество всяких других ожерелий висели на крючочках на крышке внутри шкатулки.
Он отодвинул их в поисках кое-чего попроще, и тут…
Вот она. Пино дрожал от возбуждения, извлекая из шкатулки тонкую цепочку с ключом от генеральского саквояжа. Он сунул ее в карман брюк.
– Что вы делаете?
4
Пино развернулся, сердце екнуло у него в груди. В дверях ванной стояла Анна, скрестив руки, в одной держа бокал с вином. Она подозрительно вглядывалась в Пино.
– Так, смотрю, – ответил Пино.
– В шкатулке для драгоценностей?
Он пожал плечами:
– Просто смотрю.
– Нет, не просто, – сердито сказала Анна. – Я видела, вы что-то положили в карман.
Пино не знал, что ему отвечать, что делать.
– Значит, вы вор, – с отвращением сказала Анна. – Я должна была догадаться.
– Я не вор, – сказал Пино, направляясь к ней.
– Нет? – сказала она, делая шаг назад. – А кто же вы?
– Я… не могу вам сказать.
– Скажите мне, или я скажу Долли, где нашла вас.
Пино не знал, что ему делать. Он мог ударить ее и убежать. Или…
– Я тайный агент… Союзников.
Анна уничижительно рассмеялась:
– Тайный агент? Вы?
Он разозлился:
– А кто лучше подходит для этой роли? Я с ним всюду бываю, – ответил Пино.
Анна погрузилась в молчание, с сомнением глядя на него.
– Расскажите мне, как вы стали тайным агентом.
Пино, поразмыслив, в нескольких словах рассказал ей о «Каса Альпина», о том, чем он там занимался, о том, как родители, опасаясь за его жизнь, заставили его поступить в «Организацию Тодта», о том, как счастливый случай привел его с вокзала Модены в немецкий госпиталь, а оттуда за баранку автомобиля генерала Лейерса.
