– Вы имеете в виду превратить их в рабов? – жестким тоном сказал Калабрезе.
Пино, поколебавшись, перевел.
– Если в этом будет необходимость, – сказал Лейерс. – От вас зависит, останется ли завод под вашим управлением или перейдет под мое.
– Мне нужны гарантии выплат от более высокого начальства.
– Вы знаете, как называется моя должность? Чем я занимаюсь? Я определяю число нужных танков. Я решаю, сколько нужно штанов. Я…
– Вы работаете на Альберта Шпеера, – сказал директор «Фиата». – Он наделил вас полномочиями. Позвоните ему, Шпееру. Если ваш босс даст нам гарантии, тогда мы посмотрим.
– Шпеер? Вы думаете, что мой босс – этот слабовольный тип? – спросил генерал оскорбленным тоном, а потом спросил разрешения воспользоваться телефоном директора. Он разговаривал несколько минут, возбужденно привел несколько аргументов, затем кивнул и сказал: – Jawohl, mein Führer
[21].
7
Внимание Пино и всех других в кабинете теперь было обращено на Лейерса, который продолжал говорить по-немецки. Минуты три спустя он отвел трубку телефона от уха.
В комнате раздался недовольный голос Адольфа Гитлера.
Лейерс посмотрел на Пино, холодно улыбнулся и сказал:
– Скажите синьору Калабрезе, что фюрер дает ему личные гарантии.
Судя по виду Калабрезе, он бы предпочел взять в руку ядовитую змею, чем трубку, но он взял ее и поднес к уху, но не вплотную. Гитлер говорил в ораторском запале, словно его что-то раздирало изнутри и, возможно, пенилось во рту. По лбу директора «Фиата» тек пот. Его руки начали дрожать, он уже почти перестал сопротивляться.
Он вернул трубку Лейерсу и сказал Пино:
– Скажите ему, пусть передаст герру Гитлеру, что мы принимаем его гарантии.
– Мудрое решение, – сказал Лейерс, беря трубку. – Ja, mein Führer
[22], – проговорил он мягким голосом. – Ja. Ja. Ja.
Еще несколько секунд – и он повесил трубку.
Калабрезе рухнул на стул, его костюм промок от пота. Генерал Лейерс, отключившись, посмотрел на директора и сказал:
– Теперь вы понимаете, кто я?
Директор не посмотрел на Лейерса, не ответил. Он лишь покорно кивнул.
– Отлично, – сказал генерал. – Я жду от вас сводки о ходе работ два раза в неделю.
Лейерс передал саквояж Пино, и они вышли.
Уже почти стемнело, но было еще тепло.
– К Долли, – сказал генерал, садясь в машину. – И никаких разговоров. Мне нужно подумать.
– Oui, mon général, – сказал Пино. – Крышу оставить как есть или поднять?
– Пусть остается, – ответил генерал. – Я люблю свежий воздух.
Пино взял тканевые шторки для фар, установил их, потом завел двигатель и двинулся на восток в направлении Милана – дорогу впереди освещали два узких луча света. Но не прошло и часа, как на востоке взошла луна – полная, громадная и розовая. Она осветила мягким сиянием дорогу и облегчила задачу Пино.
– Голубая луна, – сказал Лейерс. – Первая из двух лун в месяце. Или это уже вторая? Что-то я забыл.
То были первые слова генерала, после того как они выехали из Турина.
– Мне она кажется желтоватой, mon général, – сказал Пино.
– Этот термин не имеет отношения к цвету, форарбайтер. Обычно в одном сезоне, в данном случае осенью, три месяца и три полные луны. Но в этом году, сегодня, сейчас, мы видим четвертую луну за трехмесячный цикл, вторую за месяц. Астрономы называют ее голубой луной, это редкое явление.
– Oui, mon général, – сказал Пино. Он сейчас ехал по длинному прямому участку дороги и видел восходящую луну, словно некое предзнаменование.
Потом они выехали на отрезок дороги, по обеим сторонам которой росли высокие, разнесенные на порядочное расстояние друг от друга, деревья и простирались вдаль поля. Пино больше не думал о луне. Он думал об Адольфе Гитлере. Неужели генерал и в самом деле разговаривал с фюрером? Если да, то говорил он как сумасшедший. И еще Пино думал о том вопросе, который Лейерс задал директору «Фиата»: «Теперь вы понимаете, кто я?»
Пино украдкой взглянул на Лейерса и ответил сам себе: «Я не знаю, кто ты, но теперь я точно знаю, на кого ты работаешь».
Не успел он подумать об этом, как его слух вроде бы уловил у них за спиной звук более мощного двигателя. Он посмотрел в зеркало заднего вида, но не увидел никаких щелевых полос света, которые говорили бы о догоняющей их машине. Звук становился все громче.
Пино посмотрел еще раз, увидел генерала Лейерса, поворачивающего голову, потом что-то за ним, что-то большое над деревьями. В свете луны показались крылья и нос истребителя. Его двигатель ревел все громче, и летчик явно выбрал их своей целью.
8
Пино нажал на педаль тормоза всех шести колес «даймлера». Машину слегка занесло. Истребитель пролетел над ними, словно тень ночной птицы, и пилот с опозданием нажал на гашетку своего пулемета – пули вспахали дорогу перед машиной, ушедшей в занос.
Стрельба смолкла. Истребитель набрал высоту и, развернувшись слева от Пино, исчез за вершинами деревьев.
– Держитесь, mon général! – вскричал Пино и включил заднюю передачу.
Он сдал назад, выкрутил колесо вправо, переключил раздаточную коробку на более низкие обороты, потом включил первую передачу, выключил фары и нажал педаль газа.
«Даймлер» спустился в канаву на другой стороне между двумя деревьями и выехал на недавно вспаханное поле. Пино рванулся вперед к группке из нескольких деревьев, остановился и выключил зажигание.
– Как вы?.. – начал Лейерс испуганным голосом. – Что вы?..
– Слушайте, – прошептал Пино. – Он возвращается.
Истребитель зашел на цель так же, как и в первый раз – с запада, словно собираясь атаковать машину сзади и уничтожить ее. Сквозь ветки деревьев Пино видел самолет несколько секунд, а потом большая серебряная птица пролетела мимо и дальше вдоль шоссе на фоне самой редкой из лун.
Пино разглядел белое кольцо на фюзеляже и сказал:
– Британец.
– Это «спитфайер», – сказал Лейерс. – Вооружен пулеметами «браунинг» калибра ноль триста три.
Пино завел «даймлер», подождал, прислушиваясь и оглядываясь. Теперь истребитель, сделав более крутой разворот, возвращался почти над верхушками деревьев и находился в шестистах метрах от них.
– Он знает, что мы где-то здесь, – сказал Пино и тут же понял, что луна высвечивает капот и лобовое стекло машины.
Он включил передачу, попытался спрятать перед машины в зарослях кустов у лесополосы и остановился, когда самолет находился в двухстах метрах от них. Пино пригнул голову, почувствовал, что истребитель пролетел над ними, и газанул с места.
