Но затем, совершенно неправдоподобно – возможно, это часть загадочной силы Фейнмана, которая придала его карьере почти магический ореол, – в начале 1970-х, начиная с упомянутой статьи русских авторов, интегралы по траекториям Дирака – Фейнмана совершили триумфальное возвращение и быстро стали основным способом добиться успеха в квантовой теории поля.
Главное, что делает Фейнмана таким выдающимся физиком – это то, что описанная выше «битва за сердца и умы» происходила между множеством тех, кто использовал диаграммы Фейнмана, и их более молодыми противниками, использующими интегралы по траекториям Фейнмана. Спешу добавить, что слово «борьба» является некоторым преувеличением: ничто не мешает физику пользоваться и тем, и другим. Я, со своей стороны, так и делал.
Мне представляется, что мой недавно изданный учебник «В двух словах» – один из немногих, в которых формализм интеграла по траекториям используется с самого начала, в отличие от предыдущих учебников, которые отдавали предпочтение каноническому формализму. Свою вторую главу я начал с раздела, названного «Кошмар профессора: умный студент в классе». В духе апокрифических историй про Фейнмана, я сочинил историю об умном студенте и назвал его Фейнманом. Формализм интеграла по траекториям вводился дзеновской процедурой с бесконечным числом экранов и сверлением бесконечного числа отверстий в каждом, так что в результате ничего от экрана не оставалось. Но как и в аналогии со жрецом майя, после такого вывода в стиле Фейнмана я должен был научить студентов, как на самом деле считать («держать в уме» и «складывать»), и тут я должен был отказаться от апокрифического Фейнмана и привести все детальные дирако-фейнмановские выкладки, включая такие технические подробности, как «добавление множителя 1, равного сумме по полному базису бра- и кет-векторов». Технические подробности – это то, чего вы не узнаете, прочтя книги Фейнмана!
Кстати, если вы об этом задумались, «бра» не имеет ничего общего с Диком Фейнманом – любителем поволочиться. Слово ввел степенный и немногословный Поль Дирак, имея в виду левую часть угловых скобок <>, <
[42]. Дирак и сам легендарная фигура: мне довелось однажды оказаться с ним в одной компании за ужином, и за всё время он не произнес почти ни слова.
Я не раз хихикал, когда Фейнман вставлял шпильки другим физикам. Вот, например, он говорит о Мюррее Гелл-Манне, блистательном физике и друге-сопернике Фейнмана по Калтеху, как о «большом изобретателе», а через пару страниц, нарушая им же самим тщательно культивируемый образ умника, он сокрушается по поводу общей потери физиками знания греческого, хотя ему отлично известно, что Гелл-Манн не только создал неологизм «глюон», но и вообще превосходный лингвист.
Кроме того, мне понравились самоуничижительные замечания Фейнмана, составляющие неотъемлемую часть его имиджа. Так, например, когда Фейнман говорит о «дураке-физике во время лекции в Калифорнийском университете в 1983 г.», некоторые читатели могут не понять, что Фейнман говорит о себе! И хотя это на самом деле лишь часть его имиджа, мне это симпатично, поскольку теперь среди физиков-теоретиков все больше напыщенности и иерархичности. Фейнману, которого я знал, – подчеркиваю, что я знал его не слишком хорошо – наверняка не понравилась бы эта тенденция. В конце концов, он однажды поднял переполох, собираясь выйти из Национальной академии наук.
Возвращаясь снова к трем типам потенциальных читателей, описанным выше, я хотел бы сказать, что те, кто принадлежит ко второй и третьей группам, получат от этой книги большое удовольствие. Но эта книга втайне предназначалась читателям первого типа. Если вы начинающий и честолюбивый физик-теоретик, я призываю вас проглотить эту книгу со всей жадностью вашего рассудка, а затем обратиться к учебникам по квантовой теории поля, чтобы научиться «держать в уме».
Я уверен, что вы овладеете квантовой теорией поля. Просто помните, что сказал Фейнман: «Что понял один дурак, поймет и другой». Он имел в виду себя – и вас!
