Очередная волна, не приливная, совсем не высокая шлепнула Карину по ногам, как бы соглашаясь с Митькой: «Да-да, я настоящая».
– А я полжизни мечтала увидеть океан, – призналась девочка, – Атлантический.
– Я видел, – сказал Митька, – меня бабушка в Ирландию как-то с собой брала. На два дня, в какую-то деревню на берегу. Я там чуть с ума не сошел от избытка впечатлений. Ни музеев, ни замков не хотел, по берегу как больной ходил. Слушал, смотрел…
– Ого! Ирландия… – Карина проглотила заявление о том, что Митька человек-секрет. Вместо этого вспомнила песню, которую впихнула в последний плей-лист аж четыре раза. – …Кельты, волынки и флейты, сплошная романтика. Мне нужно не это! Я! Вижу рассветы! Над волнами Атлантики!
[4]
Ветер унес ее песню-вопль в океан, и тому, кажется, понравилось. Во всяком случае, следующая мини-волна накатила так осторожно, словно не собиралась ставить девчонке подножку, но хотела приласкаться.
Митька засмеялся:
– Ну, этот не похож. Атлантика серо-зеленая…
– А этот лиловый. Почти розовый.
Она немного преувеличила, волны были, скорее, серого цвета с аметистовыми проблесками. Да еще, благодаря многолунности этого мира, они не просто гребнями подходили к берегу, а словно сражались друг с другом за право первой разбиться о песок. Но все же… Взглянешь в юго-западном направлении, где, по словам Рахассы, проходило быстрое течение Радуга, и тебя обнимает пространство, – холодное как на взгляд, так и… на ощупь, но такое огромное, прекрасное и живое.
Обернешься на сто восемьдесят градусов и… иные красоты цветут. Вернее, не цветут, а каменеют – черные скалы, серые руины, асфальтовых тонов песок. Местами – белый снег шапками, местами – кружевная изморозь цветовыми диезами-бемолями расширяет спектр оттенков черного, серого и всего, что пролегает между ними. Даже не скажешь, что такое жуткое место эти Тающие Острова. Впрочем, сами по себе они совсем не такие. Всю жуть люди принесли.
Любоваться красотами пришлось недолго. Да оно и к лучшему, – за пару минут можно пересечь небольшую бухточку-заливчик босиком по холодище. А вот простудиться – едва ли. Особенно если ты, будучи жуткой мерзлячкой в человеческой форме, по сути своей все же остаешься волчицей. Особенно если, выбравшись из воды, сразу обуешься в предусмотрительно подвешенные на плечо, а оттого оставшиеся сухими ботинки. А еще если Митькин знак ешоффада работает как надо.
Кромка бухты, куда притопали ребята, была каменной – эдакий естественный волнорез-малютка. На него можно было неплохо усесться. Карина так и сделала, чтобы обуться.
– Холодно, – сказала она, – думаю, тут проблема не в температуре воздуха, а в ветре. Эх, если наши земные куртки тут высохнут, а не заплесневеют, они нас просто спасут.
– Угу. – Митька уселся рядом, попытался улечься лицом в небо, но быстро оставил эту попытку по причине жесткости и остроты волнореза. – Я подумал: не высохнут к сегодняшнему обеду… то есть к его времени, я в прихожей костер разведу.
– Роскошная идея! – Карине стало весело. – Вот теперь, Мить, я совсем уверена, что все у нас получится. А у них, – она махнула рукой в ту сторону, где предположительно находился Информаториум, – у них ничегошеньки не выйдет. Вот, мрак, не повезло с погодкой. Было бы потеплее, я бы выкупалась.
Митька ухмыльнулся:
– He-а, не выкупалась бы. В том смысле, что потеплее тут не будет. Это же Тающие Острова. В «Историю Витка» загляни, на руке же носишь.
Карина и забыла, что нацепила браслеотеку. Она отцепила брелок-книжечку «История Витка» и побарабанила по ней пальцами, выстукивая простенький ритм.
– Ох ты, Мёбиус перекрути!
Выражение, подхваченное от Эррен, вырвалось само собой, когда Карина заглянула в роскошно иллюстрированный том. Вообще-то она никак не ожидала, что в историко-географическом справочнике по Трилунью найдется место для Тающих Островов. Это же тайна как-никак. Но координат там, разумеется, и не было. Примерного изображения островов на карте – тоже. Зато, если сравнивать трилунские широты с земными, было ясно, например, что Третий город луны, а значит, и «Страж Глубин», и Дхорж, и тем более бухта
Полумесяц находились никак не севернее Чехии. Приблизительно на широте Вильнюса была указана граница с пометкой, что дальше к северу не заходил ни один корабль, кроме пиратских. По географическим сведениям, полученным от пиратов, веры не было, посему и в справочнике их не отразили. В скобках было указано, что где-то там находятся Тающие Острова: мол, от них к побережью несутся течения Змей и Радуга…
– Мить, да мы с тобой практически на край света забрались.
Карине дико захотелось подняться и еще раз взглянуть на океан.
Она так и сделала, но тут же с шипением уселась на острых камнях. Ноги не откромсаешь, но босиком стоять – не в радость.
– Эгей, уронишь! – Митька подхватил книгу, спасая ее от фатального намокания.
– Слепки грязи не боятся.
Карина все же кое-как встала на ноги, подставила лицо соленому порывистому ветру, стараясь не грохнуться под его ударами. Свободные рукава комбеза отчасти помогали, а отчасти, наоборот, мешали.
Митька выстучал ритм-код, засунул уменьшившуюся и отвердевшую книжечку в карман. Глянул на подругу снизу вверх.
– Вот теперь я тебя узнаю. А то какая-то кислая каша, готовая опустить лапки и сдаться.
– Сдаться? Сейчас-ка! Это была минута… ну, пусть полсуток слабости. А сейчас… Мить, ты только посмотри! Этот чертов мир прекрасен. Думаешь, я позволю всяким умникам ему навредить? А мы? Мы, между прочим, в нем тоже неописуемо прекрасны. И я в обиду не дам ни меня, ни тебя, ни Арноху… ни… да вообще никого! Вот вам всем! – Она взмахнула рукой, демонстрируя небу и воде то ли фигу, то ли вовсе третий палец. – Не пройдете!.. А-а-а-а!!!
Этот вопль уже не относился к торжествующим, о нет.
Дело в том, что по ту сторону каменной волнорезоподобной гряды не было никакой бухты. А если и была, то дальше. Черная скала сразу за невысоким своим гребнем становилась довольно гладкой, почти отвесной стеной. Не настолько отвесной, чтобы лететь вдоль нее, но достаточно, чтобы лететь по ней, не имея ни малейшей возможности остановиться.
– Карина!!! – заорал сверху Митька.
Ответить она не могла. Очень была занята, стараясь не убиться о стены этой странной чернокаменной «трубы». Но буквально через пару секунд этих адских «трилунских горок» ее перестало мотать по желобу. По простой причине – он сильно сузился.
Короче, она падала в какой-то сужающийся колодец. И сердце ее тоже сужалось – сжималось от страха при мысли, как она будет оттуда выбираться. И что делать, если начнется прилив.
В критические моменты мы способны на такое, что в не в состоянии даже нарочно нафантазировать в моменты некритические. А Карина и вовсе поступила почти привычным для себя образом – обернулась волком. Чуть-чуть. Ровно на столько, сколько надо, чтобы волчья шерсть «штанами» покрыла ноги, защитив их от переломов. Потому что стена не переходила плавно в пол, а упиралась в него как раз под тем углом, под которым стене положено это делать.
