Карина не могла не согласиться с мальчиком. Даже сейчас, не сияющий окнами, Над был удивительно красив и гостеприимен.
В холле со стойкой, похожей на гостиничную, ничего не изменилось. Собственно, какие перемены могут произойти в доме, который только ждет своих жильцов? Но все равно на каком-то особом уровне ощущалось отсутствие Рудо. Словно белый волк своей неуемной энергией создавал дополнительное освещение везде, где появлялся. Собственно, даже в подвале коттеджа то ли Аблярсовых, то ли все же Резановых.
– И что будем делать? – спросила Тоня. Она пришла в себя от первого впечатления еще на пути от фуникулера до входной двери. И теперь старательно делала вид, что ей все по барабану. – Вот, мы тут. И что?
Ответом ей было молчание.
Несколько тягостное. Надо бы нарушить.
– Надо убедиться, что вы можете попасть в Над без меня, – сказала Карина. – Кира, можно тебя попросить? Возьми Тоню и Андрея, спуститесь канаткой на просеку, а потом попробуйте вернуться. Если что-то не получится, звони Арнохе. Самир, ты знаешь, где может быть механизм? Поищи, пожалуйста. Арно, а ты Женьку пристрой куда-нибудь, пусть поспит, что ли. И сам отдохни, смотреть на тебя больно.
– Есть, командир.
Кира вдруг улыбнулся, совсем не поликантропьи. И Карина как-то сразу поняла, почему Арноха обожал своего бывшего охранника. Хороший он был человек, вот почему. Хороший человек Кира быстро организовал и Андрея (которому не хотелось покидать Над), и Тоню (которой не хотелось слушаться Карину) и направился с ними на выход.
Самир отправился на поиски чего-нибудь вроде рабочего кабинета, а сама Карина – в комнату, которую считала своей. Вернее, которая и была ее. Вошла и поняла, что если сейчас, вот прямо со-всем-пресовсем сейчас, не окажется под душем, то конец ее будет бесславным, но быстрым, не сходя с места.
Первые потоки воды, потекшие в слив душа, были черными, как сажа. Вот еще один фокус оборотничества – превращение в волка и обратно в человека «эффектом бани» не обладало. В Над явилась Карина вместе со всей грязью и копотью, собранными после пожара. Добившись того, чтобы стекающая с нее вода стала прозрачной, девочка вышла в комнату. В шкафу нашлись полотенца и даже махровая простыня. Наскоро вытеревшись, Карина взяла первую попавшуюся магазинную упаковку белья и первые же подвернувшиеся штаны-кофту. Подвернулся простой и довольно теплый спортивный костюм светло-зеленого цвета. Сойдет.
Мысленный зов Арнохи застал ее, к счастью, уже одетой и обсохшей.
– Можно, я зайду, Карин? – спросил он.
– Ага, – ответила она и направилась было встречать гостя у двери. Но услышала, как открывается оконно-балконная рама. – Ох ты, черт, там не закрыто было?
– Нет… Ты не проверила, что ли? Ну ты что, нельзя же так беспечно, даже здесь. Хотя я перестраховщик. На самом деле я не чую никакой опасности. Я… это… пошли вниз, поедим чего-нибудь и ты дорасскажешь все. А то я, честно говоря, не все понял. Знаки вроде как творить не можешь, а пожар в твоем доме кто усилил? Ты ведь…
– Ой, Арнох, тут такая штука! Знаки-то еще утром почти все вернулись. Или вообще все, я не проверяла по списку. Просто я, оказывается, знаю слишком мало полезного. Да еще лезут почему-то через один не словесные, а ритуальные. А я же их не изучала! Так, насмотрелась там-сям. Но они нормально так удаются. А вот со знаком усиления вообще такая штука получилась…
Оказалось, что с Тающих Островов в Третий город луны можно было попасть прямым коридором из того самого зала, где в сосуде-аквариуме держали Митьку. Начинался глубинный ход как обычный трехмерный – в двери. Только эта дверь была… «покамест су-ществительна», – иначе, как словами Митрофанушки, и описать нельзя. То есть она не прилагалась к косяку, не вела никуда и вообще была попросту прислонена к стене.
– Он временный, – пояснила Арисса. – Через четверть часа я сделаю вот так. – Она ловко толкнула дверь ногой. Та проехалась вдоль стены с неприятным звуком – то ли шорох, то ли скрежет дерева по камню. Карине до сих пор слышать не доводилось. И это было бр-р-р как противно… Арисса же продолжала: – И коридор нарушится. Как, собственно, сейчас и произошло. Евгений, притворись благородным господином, верни предмет в исходное положение. На все про все даю вам пять дней. Потом восстановлю коридор ровно на сутки.
Евгений, кстати, явился, как черт из табакерки, как раз в тот момент, когда Карина пообещала сделать все, что угодно, лишь бы Митьку выпустили живым и невредимым. Он скривил губы и выполнил просьбу Информатриссы.
– Ты помнишь, что тебе не стоит попадаться? – иронически спросила та. – Не успел вернуть себе свободу и насладиться ею, как накинулся на Высокий совет с угрозой омертвения. И позволил супруге запустить его…
Евгений Радов кивнул. Карина, воспользовавшись короткой полуперепалкой родителей (полу – потому что отец так в нее и не вступил), подошла к аквариуму вплотную. Митьку больше не душила невидимая рука. Карина положила свою ладонь на поверхность сферы. Друг изнутри повторил ее жест. И шевельнул губами. Она, конечно же, прочитала «не возвращайся». Но только выражением лица показала – не дождешься.
– Эй, доченька, – хрустальный голос Ариссы отразился от стен эхом, которое многократно усиливало звон, порождая практически музыку, – а что это у тебя за украшение?
Украшение? О, она не сняла браслеотеку, забыла. Да еще и слепок блокнота нацепила, найдя в сумке. На него-то и смотрела мама так, что дочкина рука чуть не задымилась.
– На экзамене слепок делала, – буркнула Карина. – Нашла время девчачьими штучками любоваться.
– О, это не просто штучка. Подойди сюда!
Карина послушалась. Арисса рывком сорвала брелок с цепочки, дважды обвивающей тонкое девчоночье запястье, и всмотрелась в него с жадностью и недоверием.
– Надо же. – Она закусила губу, и в очередной раз от их внезапного сходства Карине захотелось визжать и ругаться. – Я думала, он сгинул с концами. Это существенно упрощает дело… Прямо-таки ускоряет в разы. Где оригинал?
Оригинал остался лежать в омертвевшей готической церкви на заброшенном островке близ Венеции в ином витке обитаемого пространства. Что, едва скрывая удовольствие, Карина и сообщила маме. Та поморщилась.
– Код, – коротко приказала она, протягивая Карине слепок. – Ну же, не валяй дурака. Я вскрою его за пару часов, но мое потерянное время дорого обойдется твоему другу.
Что там творилось внутри Карины, она и сама не смогла бы описать. Ни словами, ни знаками, ни… вообще никак. Она одновременно внутренне сжалась и взорвалась. И злостью, и отчаянием, и паучертте чем еще. Но внешне она только, бледнея и кусая губы, выступала пальцами простой до смешного ритм по обложке крошки-слепка.
Блокнотик-самоделка в ее руке был точно таким, каким его запомнила Карина. Информатрисса безошибочно раскрыла его на нужной странице – с колыбельной – да еще и легко «вывернула» глубиной страницы наружу, как это делал Диймар в поезде на пути в Челябинск.
