Здесь вся эта красота, за очень редким исключением, казалась более веселой и разухабистой, нежели, например, в центре города. То ли дело было в скорости, суете и громких голосах, то ли в физиономиях – весьма бандитских, пиратских, хитро-коммерсантских и прочих, прочих, прочих.
Да и сама улица впечатляла. Карина знала, конечно, что Третий город луны выходит к бухте с милым названием Зарничка, а далее – к океанскому берегу. Но в тех районах, где девочке довелось побывать, ничто, кроме запаха ветра, не указывало на этот, без сомнения, восхитительный факт.
Здания, подобные этому, с котами, – двух-, трехэтажные, островерхие, разноцветные, но побитые ветром, увенчанные флюгерами, – занимали одну сторону улицы. Не слишком широкая по земным меркам каменная мостовая шла вдоль домов, а на противоположной стороне, без тротуаров, перил, бортов и иных предупреждений, просто омывалась морем. Холодная вода то и дело подхлестывала по ногам тех деловых торопыг, что подошли слишком близко к краю.
Вдали, туда, куда уходила улица, маячили силуэты кораблей со спущенными парусами. Видимо, здесь был все же не порт, а некое… припортовье. А от кораблей к берегу спешили лодочки. На второй взгляд Карина поняла, что в край мостовой вбиты столбы. К ним предполагалось привязывать лодки в случае надобности.
Небо только-только начало менять серый цвет на утренний, золотистый. Очевидно, Третий город луны лежал куда западнее Тающих Островов.
– Если ты налюбовалась, то идем. – Евгений легонько ткнул ее в спину, выталкивая чуть ли не на середину мостовой. Хорошо, что это была не проезжая часть, а прохожая.
– Куда идем? – спросила Карина.
– Приведем себя и кое-какие дела в порядок, – был ей ответ.
– Какие еще дела? – удивилась девочка. – Насколько я понимаю, нам на Землю надо. Я в последний раз открывала тропу из окна башни. Ума не приложу, как Диймар Шепот второй раз туда пробрался, чтобы на Землю явиться…
– Эта башня принадлежит не Ратуше, а Академии, – отмахнулся отец. – Но ты же сможешь открыть новую тропу. Ночью, когда выйдут луны. Так что потратим денек на нормальную жизнь. Думаешь, мне надо так много, чтобы перерыть ваш дом до последней занозы в половице?
Зачем же Арисса дала им столько времени? Евгений думал о чем-то своем. Может, как раз об Ариссиных целях, но делиться соображениями с дочерью не собирался. Ах да. Трилунский папа. Его дело – решать, дело дочки – подчиняться.
– Туда, – скомандовал Трилунский папа, предлагая Карине руку, как заправский джентльмен даме на прогулке.
«Туда» оказалось двухэтажным (коих было меньшинство) зданием линяло-голубого цвета. Вообще-то эта блеклость придавала улице особое очарование – сразу ощущалось, что причина обшарпанности не нерадивость хозяев, а близость моря и сила ветра. Второй этаж был высоким, в полтора обычных, и украшала его терраса-балкон. Вернее, не украшала, а служила открытым залом чайной. Или рюмочной. Припортовый район, в конце концов.
– Капюшон, – скомандовал Евгений, скрывая собственные огненные завитки под шарфом, который до сих пор стильной драпировкой ниспадал с его плеч.
Она послушалась. И уже по собственной инициативе постаралась рассматривать помещение, не пялясь так откровенно удивленно и… очарованно.
Карине доводилось бывать и в кафе, и в лавках Третьего города луны. Пару месяцев назад, в компании тетушки Эррен Радовой. И ни разу их ноги не переступали порог таких… концентрированно бандитских притонов. Все, что только можно – полы, столы, барная стойка, – было деревянным и таким старым, что грозило разлететься в щепы и занозы от одного лишь взгляда. Скорее всего, только знаки и держали всю эту древность в целости. Бочки из такого же мореного дерева сверкали кранами – чего бы им не сверкать, ведь их то и дело поворачивали вручную, полируя каждым прикосновением. Запах чего-то незнакомого, но явно крепче, чем Карине полагалось не то, что пробовать, но даже случайно нюхать, витал в воздухе прямо-таки видимыми и осязаемыми облаками. От образцово-показательности на грани дурновкусия этот «портовый кабак» спасало только отсутствие лихой кабацкой драки. Напротив, его посетители, точно так же, как отец и дочь Радовы, старались скрыть лица под колпаками, капюшонами, полами шляп, а то и вовсе масками и некими гибридами балаклав с рыцарскими шлемами. Но даже с такими мерами предосторожности все сидели тихонько за столиками, переговариваясь чуть ли не шепотом или только ожидая-поджидая своих партнеров по условно-законным и безусловно тайным делам. И еще дым… Кто-то курил, кто-то жег ароматические травы на миниатюрных жаровенках прямо на столах, словно создавая дополнительную маскирующую завесу.
– А кто они? – шепотом спросила Карина, имея в виду сразу всех посетителей.
– В основном символьеры, – ответил Евгений в голос, но далеко не полный. И это прозвучало тише девочкиного шепота. – Только не спрашивай, что они символьерят и о чем договариваются. Мёбиус сохрани от таких знаний. Но у нас цель поскромнее…
Он подошел прямиком к стойке.
– Господин знаккер желает павы? – хрипло поинтересовался невысокий бармен в засаленной полумаске.
Павы? Пива с кавой – испанским шампанским, что ли?
– Господин знаккер желает делами предварить благородную паву, – отозвался Евгений.
Бармен улыбнулся. Вообще-то через полумаску было сложно судить о выражении его лица, но Карине показалось, что улыбка была удовлетворенной, словно он получил правильный отклик на пароль.
– Но от черного шоколада параллельно делам вы не откажетесь?
– Просто не найду в себе сил… и барышне тоже. Только с молоком. Мы пройдем на террасу.
– Если предпочитаете полное одиночество за завтраком… Кстати, вам подать завтрак?
Евгений на секунду задумался.
– Обычный, пожалуйста. Еще письменные принадлежности. И посланника подготовьте.
На террасе было, конечно же, холодно. Зато пусто и свежо. Вряд ли папа заботился о ее здоровье… Но свежий воздух – это все же прекрасно.
Бармен самолично притащил огромный поднос и зажег несколько свечей. На открытой террасе… странно.
Тарелки на вид были каменными. Да и не только на вид – Карина из любопытства попробовала подвинуть свою ближе. Ну… не будь она оборотнем, могла бы и не справиться. А «обычный» завтрак представлял собой копченые сардельки – толстенькие и сочные, яичницу великанских размеров, копченую же рыбу и незнакомые овощи – свежие и чуть сбрызнутые уксусом. Вот лопаешь такое, глядя на волны, накатывающие на каменную мостовую да темные, словно карандашом нарисованные на небе корабли вдалеке, да еще и руки греешь над пламенем свечи… и жизнь сразу становится сносной. Во всяком случае, готовность сносить все на своем пути в разы усиливается.
Евгений царапал записку и ругался – чернил в ручке, сделанной из кости какого-то морского животного, было категорически мало.
– Ты же знаккер, – не выдержала Карина, – сотвори знак для этих паучертовых чернил. А то судьбы мира вершить вы вон какие резвые, а как ручку заправить, так сразу «мрак безлунный»…
