Арноха и Самир в человеческих обличьях топали по обе стороны от девчонки. И кажется, тоже почти наслаждались прогулкой. Сами уже созвонился с Сергеем и сообщил, что прямо из Над приедет в общежитие и всем все расскажет. Арно собрался пробежаться вместе с ним до города (хотелось бы поглядеть на лица случайных зрителей – черно-золотой лев и громадная тварь-полуволк в зимнем лесу…), а потом прямиком к Марку Федоровичу. Кира и детеныши остались ночевать в Над, чтобы наутро попробовать организовать доставку партии продуктов и остальных детенышей.
Было холодно, но не щипуче-морозно, а просто нормально так, по-зимнему. Можно было превратиться в волка, но очень уж хотелось насмотреться человеческими глазами на закат над елями. Да и здорово было поговорить с ребятами на человеческом языке.
– Сами, а как тебя занесло в ликантропы? – спросила она.
– Как всех, – пожал плечами парень и задумался.
Молчуном он не казался, скорее всего, в самом деле не знал, что еще сказать. А еще, несмотря на то, что был явно постарше и Карины, и даже Арно, он стеснялся, оказавшись «без взрослых».
– Мы из всех знаем только про Киру, – сказал ему Арноха. – Он воевал, и его серьезно ранило. Тогда Дирке его укусил. Прямо-таки классика жанра.
– Ага, со всеми «вервольфами» так. – Самир помялся, но потом все же заговорил: – Я заболел… Вернее, сначала так вышло, что мой отец погиб. А у меня два старших брата и еще младшие есть, сестра и брат. Родственники нам, конечно, помогали, но все равно маме было тяжело. Правда, старшие уже работают, но вы же понимаете, что такое семью из пятерых детей обеспечивать, да? Я когда школу закончил, так радовался! В институт поступил. А дядя обещал на работу к себе взять, как только я к расписанию привыкну. Ну, думаю, теперь тоже буду, как нормальный мужчина, помогать семье. А перед самым учебным годом стало плохо… как-то прямо раз – и все. Скорая, анализы… лейкоз. Ну, там длинный диагноз, теперь уже не важно. Я решил маме не говорить, как-нибудь дотянуть до конца. Потому что… ну… не было таких денег у нас. А мне еще не исполнилось восемнадцати. Вроде как ребенок, а на самом деле взрослый. На детей есть государственные квоты… только какой же я ребенок? Не стал бы я отбирать у других детей ничего. В общем, думал, что мне конец, надеялся только, что не очень больно, а то… ну… Мужчина не должен умирать в слезах. Это стыдно. И я надеялся, что смогу без слез. Да только недели через две ко мне прямо на улице подошел Рудо. Пошли, говорит, по кофе выпьем и поговорим. Ну, и вот… Учусь я, правда, заочно, но работа крутая. И долго не умру, – он помрачнел, – если с инструментом этим все наладится.
– Наладится, – коротко сказал Арно.
– Надеюсь… У всех у нас какие-то подобные истории. – Самир поморщился, словно гримаса могла отогнать невеселые мысли.
– И давно ты… в «Вервольфе»? – спросила Карина.
– Год и три месяца, – ответил тот. – Но я самый новичок. Старшие лет по шесть уже.
Он снова ненадолго замолчал. А потом решился и выпалил:
– Я надеюсь, инструмент попадет к нормальному «донору»! Потому что… знаете, его сделал старший партнер Рудо. Знаккер Аблярсов, отец Григория. Он решил, что Рудо ему больше не нужен, и перехватил управление инструментом. Это было страшное время для нас, хоть и недолго. Мы не можем ослушаться инструмента под страхом, ну, вы знаете, безумия и смерти. Но этот гад хотел от нас такого, что… В общем, мы со старшими решили, что лучше умереть. Потому что и так прожили больше, чем Бог дал. Поэтому… пожалуйста, – обратился он к Арно, – пусть инструментом управляет кто-то достойный. Инструмент привязан к… Рудо называет это луна души, или внутренняя луна. А когда вырывают душу, это очень, очень больно и плохо.
– Внутренняя – что? – обалдело спросила Карина.
– Луна. – Юный ликантроп развел руками. – Понимаю, что это странно называется. Наверное, вам, прирожденным четырехмерникам, это понятно. А у меня только-только начали какие-то способности просыпаться.
– Я читала, что с ликантропами так бывает, – немного невпопад ответила Карина. И задумалась. – Внутренняя луна, значит. Она же луна души. Сами, а ты представляешь, как она выглядит?
– Как луна, наверное, – удивился тот, – только внутри. С вашей четырехмерной точки зрения.
– Отвыкай называть четырехмерность «вашей», – строго сказал ему Арно, – ты тоже научишься со временем. Может, мегамастером не станешь, но жить станет интереснее, точно тебе говорю.
– Арно, ты помнишь, что я тебе рассказывала? – вышла из задумчивости девочка. – Про свечение внутри, которое мы обнаружили на островах. Ну, то есть обнаружили у живых существ, просто сами в это время были на островах, – пояснила она для Самира.
– Д-да… – кивнул Арно, – ты думаешь, что это внутренняя луна?
Карина запустила руки в волосы. Вот мрак, с тех пор, как завертелась вся эта четырехмерная катавасия, она почти перестала стягивать волосы в тугой узел на затылке, максимум, небрежную косу… косищу заплетала. И привычка, чуть что драть себя за волосы, развилась моментально.
– Во всяком случае, больше в глубине нас ничего не наблюдалось, – сообщила она. – Вы как хотите, а мне надо поглядеть! Сами, стой, не шевелись и не бойся!
Вот это последнее замечание было весьма к месту, успела она подумать, хватая парня за плечи и ныряя… Получилось не сквозь грудную клетку, по кратчайшему пути к сердцу, а скорее через ямку под ключицей, в куртке и не разберешь. Успела ухватить глазом, как заливается румянцем смуглая физиономия парня. Не забыть бы извиниться за такую бесцеремонность.
А ведь можно и забыть.
Потому что внутри ликантропа сияющая точка была не совсем точкой. Скорее, бешено вращающейся шестеренкой. И тем не менее зубцы можно было рассмотреть. Тем более что за каждым словно хвост тающего света тянулся. Эдакая безумная галактика…
Арноха не дал ей долго любоваться на внутренний космос, вытащил без всяких церемоний за шиворот.
– Неподготовленного к тебе человека ты можешь до обморока довести, – сообщил он.
– Извини, Сами, – сказала Карина, – долго было объяснять.
Тот только кивнул, хватая ртом воздух.
– Она больше не будет, – успокоил беднягу Арно. И добавил с нажимом: – Я прослежу.
– Ну я же извинилась…
– Просто больше так не делай, – вышел из оцепенения Самир. – Но если очень надо, то предупреди хотя бы.
– Ладно. – Карина похлопала его по плечу. – Арно, запомни, что вот эту внутреннюю луну надо обсудить с кем-то знающим. С Марком, с моей бабушкой, с кем угодно. Это может оказаться важным. Вот мрак! Не знаю почему, но есть у меня такое ощущение. У нас с Митькой ну живых океоронов… – Самир вопросительно вскинул брови, и она уточнила: – Это трилунские птицы такие. Так вот, у нас с Митькой и у птиц свечение было одинаковым. А у Самира оно другое.
– Во мне процесс умирания запущен, – помрачнел ликантроп, – так говорил знаккер Аблярсов. В каждом ликантропе так.
