– И каким образом, – перебила Мараси, – тебе удалось не услышать звуков боя? Там стреляли, Уэйн. Можно сказать, у вас над головой!
– Ну, видишь ли… – проговорил он, краснея. – Мы были очень заняты. И мы находились внизу, рядом с рельсами, а они производят много шума. Нам требовалось уединенное местечко и… ну, ты понимаешь… – Уэйн пожал плечами.
– Тьфу! – выпалила Мараси. – Ты хоть понимаешь, как переживал Ваксиллиум?
– Меня в это не втягивай, – закидывая ноги на соседнюю скамью, предупредил Вакс.
– А, так ты его поведение одобряешь?! – поворачиваясь к нему, воскликнула Мараси.
– Господи, нет! – запротестовал Вакс. – Если бы я одобрял половину из того, что творит Уэйн, Гармония, наверное, убил бы меня на месте. Но он жив, и мы живы, и нельзя его винить в том, что он отвлекся во время, как мы считали, простой поездки.
Бросив на него сердитый взгляд, Мараси тяжко вздохнула и вышла. Ме-Лаан она не удостоила даже взглядом.
Уэйн поднялся и неспешно подошел к Ваксу, вытащил из кармана коробочку с жевательной резинкой и постучал ею по ладони, чтобы пудра внутри улеглась.
– Эти воры… Уж не подстрелил ли ее кто из них, пока ты отвернулся? – Уэйн кивнул в сторону двери, за которой скрылась Мараси. – А то она какая-то вдруг стала напряженная.
– Просто она за тебя переживала. Я поговорю с ней, когда успокоится.
Ме-Лаан покинула свой пост у двери:
– В нападении было что-то странное?
– Многое, – ответил Вакс, вставая и потягиваясь.
Ржавь! Неужели он и впрямь становится слишком старым для всего этого, как любила шутить Лесси? После драки он обычно чувствовал прилив сил.
«Это из-за смертей…»
Погиб пассажир, пожилой мужчина, и половина охранников ценного груза. Не говоря о множестве раненых.
– Один бандит что-то такое сделал, что лишил меня алломантии, – сказал Вакс, обращаясь к Ме-Лаан.
– Пиявка?
Вакс покачал головой:
– Он ко мне не прикасался.
Пиявки, которые жгли хром, могли устранять металлические резервы других алломантов, но это требовало физического прикосновения.
– Но ощущения схожи: вот сталь была при мне – а миг спустя исчезла. Но, Ме-Лаан, в этом замешано какое-то устройство. Металлический кубик.
– Погоди… – В дверном проеме, озаренная жестким электрическим светом, появилась Мараси. – Кубик?
Все трое повернулись, и она покраснела:
– Что такое?
– Ты удалилась, – со значением сообщил Уэйн, – оскандаленная.
– А теперь вернулась. – Мараси быстрым шагом подошла к Ваксу и начала шарить у себя кармане. – С той же легкостью я могу и здесь быть осканда… скандализированной. – Она вытащила металлический кубик.
– Откуда он у тебя? – Вакс взял его и покрутил, рассматривая со всех сторон.
Да, именно такой он видел перед тем, как лишился сил.
– Тот тип с тростью обронил, – ответила Мараси. – Он сделал такое движение, словно собирался наставить на меня пистолет, но в руке у него оказалась эта штука.
Вакс повернулся к Ме-Лаан – та покачала головой.
– Очень странный пистолет, – заметил Уэйн.
– В преданиях, про которые говорил Вен-Делл, были упоминания об устройстве, способном отменить алломантию? – спросил Вакс.
– Ни о чем подобном не слышала. – Ме-Лаан снова покачала головой.
– Посмотрите, – продолжал Уэйн, – у него и ствола-то нет.
– Но ты говорила, что не увлекаешься научными исследованиями, Ме-Лаан, – забирая кубик, заметила Мараси.
– Так и есть.
– И если бы из этой ржавой штуки можно было стрелять, – прибавил Уэйн, – пуля оказалась бы малюсенькой, как блоха.
Мараси вздохнула:
– Уэйн, позволь шутке умереть, а?
– Душечка, эта шутка была мертва с рождения, – парировал он. – Я ей просто устроил хорошие похороны.
– Нам нужен поезд, направляющийся на юг, – поворачиваясь к остальным, решительным тоном произнесла Мараси.
– Эти бандиты могут что-то знать, – не согласился Уэйн. – Если за ними погнаться, может быть польза. Кроме того, мне так и не удалось вломить кому-нибудь из них, а все по причине несвоевременных целовашек-обнимашек.
– По крайней мере, обнимашки были хорошие, – заметила Ме-Лаан. И в ответ на сердитый взгляд Мараси добавила: – А что такое? Правда хорошие. Бедолага годы провел без толковых обнимашек. У него собралось много неизрасходованной энергии.
– Ты даже не человек, – сквозь зубы процедила Мараси. – Постыдилась бы. Не говоря уже о том, что тебе шестьсот лет.
– Но сердце-то у меня молодое. Честное слово – я его скопировала у одной шестнадцатилетней, которую съела пару месяцев назад.
В комнате стало очень тихо.
– Ой… это было невпопад? – сконфузилась Ме-Лаан. – Это было очень невпопад, да? На вкус она оказалась так себе, если вам от этого легче. Совсем не сгнила. И… мне надо перестать говорить на эту тему. Новый Серан? Так мы туда едем или остаемся и будем преследовать бандитов?
– Едем, – сказал Вакс, заслужив кивок от Мараси. – Если эти дела связаны, то с этой бандой мы обязательно столкнемся. Если нет, то я попробую помочь позже, как только разберемся с моим дядей.
– И как же мы попадем в Новый Серан? – поинтересовался Уэйн. – Непохоже, что наш поезд тронется в ближайшее время.
– Через час… – Вакс сверился с расписаниями на стене. – Прибудет грузовой состав. Наш поезд отведут на запасной путь, и мы сможем подать сигнал, чтобы нас подобрали. Удобно не будет, зато утром окажемся на месте. Собирайте багаж. Надеюсь, в нем не слишком много дыр.
Уэйн и Ме-Лаан вышли вдвоем. Возможно, между ними и в самом деле что-то возникло. По крайней мере, Уэйна ничуть не смутило напоминание о том, насколько Ме-Лаан чужая и сколько ей лет.
Впрочем, Уэйн не славился разборчивостью в женщинах. Да и вообще разборчивостью не славился. Вакс оглянулся на Мараси. Та поворачивала кубик так и этак, изучая замысловатую резьбу на гранях.
– Можешь вернуть мне записи Вен-Делла? – спросила она. – Вдруг в них найдется что-нибудь об этой вещице.
– Никак ты почти готова поверить, что это не случайное ограбление поезда?
– Разве чуть-чуть. Ваксиллиум, тебе надо поговорить с моей сестрой.
– Когда я ее видел в последний раз, она казалась совершенно спокойной.
– Ну разумеется, она спокойна. Это же Стерис. – Мараси пожала плечами. – Но она занялась вышивкой.
– А это… плохо?
– Стерис где-то вычитала, что это подходящее хобби для состоятельной женщины. Вот и берется за вышивку, если хочет выглядеть нормальной. Хотя в тайне терпеть не может работать иглой. Поверь, если дошло до вышивки, значит сестра расстроена. Я могла бы с ней поговорить, но Стерис никогда меня не слушала. Ничего удивительного, если учесть, что до подросткового возраста она даже не знала о моем существовании. Пора тебе начинать понемногу вникать в подобные тонкости.
