– А-а-а… – Занятая разгромом кандра сбила с полки последние книги – возможно, в силу стремления к завершенности – и направилась к сейфу. – Хм… С этим будет чуть сложнее. Такое отмычками не вскрыть.
– Справишься? – спросила Мараси.
– Терпение. Принеси-ка вон тот светильник.
Мараси взяла со стола лампу, вытянула провод на всю длину и направила свет так, чтобы было удобно Ме-Лаан.
– Хм… – проговорила кандра и, проигнорировав наборную панель, прижала руку к сейфу. Пальцы и ладонь сделались прозрачными, потом плоть начала… ерзать, протискиваясь в стыки, оставляя позади себя хрустальные кости, соединенные голыми сухожилиями.
Внезапно ощутив горечь во рту, Мараси сглотнула. Она знала, что Ме-Лаан на такое способна, но видеть это собственными глазами – совсем другое дело. Пытаясь отвлечься, Мараси пристроила лампу на ручке кресла – хотя кандра теперь сидела на корточках с закрытыми глазами, и было непонятно, требовался ли ей вообще свет, – и начала рыться в выдвижных ящиках стола в поисках чего-нибудь важного.
«Гармония, сделай так, чтобы Айрич после этого пошел обратно к ученым, – подумала Мараси, – а не вернулся сюда, чтобы поработать с бумагами».
– Мир в те времена, – внезапно проговорила Ме-Лаан, – не так уж сильно отличался от теперешнего.
Мараси замерла. Ме-Лаан все еще сидела на корточках с закрытыми глазами, ее странные кости были обнажены. Плоть сделалась прозрачной до самого локтя.
– Что ты хочешь сказать? – спросила Мараси.
– Люди говорят о том времени. Времени лорда Рожденного Туманом, прямо после Пепельного Катаклизма. Шепчутся о нем, словно это было какое-нибудь время легенд.
– Так оно и есть, – подтвердила Мараси. – Советник Богов, Хэммонд, Альрианна Ладриан. Они выковали новый мир.
– Ну да, конечно, – хмыкнула Ме-Лаан. – А еще они грызлись как дети, и у каждого было собственное мнение по поводу того, каким должен стать этот самый «новый мир». Половина причин ваших нынешних неприятностей связана с тем, что им было наплевать на поселения за пределами Эленделя. Первоначальные были горожанами до мозга костей. Тебе нужны тенденции? Хочешь знать, что я видела? Люди всегда остаются людьми. Проклятье, даже кандра ведут себя одинаково, на свой лад. Жизнь в те времена была такой же, как сейчас, только у вас уличная еда получше.
Не желая спорить, Мараси вернулась к столу. Ей по-прежнему хотелось расспросить какого-нибудь кандра – но, наверное, кого-то более… вдумчивого, чем Ме-Лаан.
В столе обнаружился блокнот с заметками Айрича и набросками корабля, выполненными дрожащей рукой, а также с картой местности. Каждая новая находка только укрепляла уверенность Мараси в том, что Круг не строил этот корабль. Они лишь его изучали и одновременно ремонтировали.
Блокнот Мараси засунула в сумочку.
«Вот так, удобно», – вспомнив изумление Уэйна, подумала она.
Потом встала и отправилась проверять дверь, ведущую из комнаты. Нехорошо, если какой-нибудь плотник случайно забредет внутрь. Приоткрыв дверь, Мараси заглянула в полностью темное помещение – в ноздри ударил едкий запах, похожий на вонь трущоб. Немытые тела, грязь и сажа. Нахмурившись, она открыла дверь пошире.
Следом проник приглушенный свет обращенной в другую сторону лампы, и от нескольких пустых столов и штабеля ящиков потянулись длинные тени. А за ними… это что, клетки?! Да. Около четырех футов высотой, с толстыми прутьями. Клетки выглядели так, словно предназначались для содержания крупных животных.
Но были пусты.
– Ме-Лаан? – позвала Мараси, бросив взгляд на кандра, но та не ответила, поглощенная своим занятием.
Мараси тихонечко вошла в комнату, жалея, что нет другого источника света. Кого же здесь держали? Сторожевых собак? Пока что не было видно ни одной. Она остановилась возле одной из трех больших клеток и наклонилась ближе, присматриваясь.
В соседней клетке что-то зашуршало. У Мараси перехватило дыхание. То, что она приняла за кучу одеял или подушек… двигалось. Капитан Колмс бросила взгляд на оставленную в соседней комнате винтовку.
Существо рванулось вперед и ударилось о прутья.
Ахнув, Мараси отпрянула, ударившись спиной о какой-то ящик. Тусклый свет отразился от абсолютно плоского красно-черного лица. С темными провалами глаз.
Рисунки. Мараси забыла о рисунках, которые оставил Ре-Луур. Ужасные лица красно-черного цвета с глубокими темными глазами. Образы из кошмаров, набросанные неистовыми, небрежными штрихами…
Чудовища оказались реальными. Одно из них сидело напротив в этой клетке, покрытое густой шерстью, с блестящим красным лицом. А потом просунуло между прутьями до ужаса человеческую руку и прошептало единственное слово – губами, которые почему-то не двигались:
– Пожалуйста…
* * *
Избавившись от небрежной походки, Уэйн напустил на себя загадочный вид. Этому инженеру не нравилось быть здесь, среди всех этих солдат. Он всю свою жизнь строил дома и трудился над небоскребами и вот оказался здесь – можно сказать, посреди бивуака!
Корабль и впрямь представлялся чудесным, но инженер ощущал отчетливую тревогу. Здесь крылась какая-то тайна. А таинственные проекты славились тем, что стоило им закончиться – куда-то исчезали маленькие люди вроде него.
«Нет, что-то тут не так», – до половины пройдя ангар, подумал Уэйн.
Он не остановился, но сделал небольшой круг, словно расхаживая туда-сюда в задумчивости. Что-то было не так, но что именно?
– Уэйн? – присев возле бочки со смолой, прошипел Вакс.
Не обращая на него внимания, Уэйн продолжал ходить по кругу. Он… он ученый. Нет-нет, он инженер. Он трудяга. Достаточно ученый, но не какой-нибудь профессор с причудами, которому платят за то, чтобы он весь день стоял и трындел. Он строит всякие там важные объекты, и это место со всеми его пистолетами ему ненавистно. Он поддерживает жизнь, а солдаты являются ее противоположностью. Они, они…
«Нет», – схватившись руками за голову, снова подумал он.
Не то, не то, не то…
«Соберись, Уэйн. Это ведь был твой план. И он должен сработать!»
А что не то? Он… он же…
Уэйн остановился, потом сунул руку в карман жилета и вытащил карандаш. Поднес к лицу, изучил, сунул за ухо. Наконец с облегчением вздохнул.
Он инженер. Человек дела, который все доводит до конца. Ему здесь нравилось, потому что эти люди вели себя по-военному – говорили что хотели, без обиняков. Вознаграждали за усердный труд.
Да, ему не нравились все эти пистолеты. И уж точно не нравились люди, которые здесь всем заправляли. Что-то с ними было не так. Но он держал язык за зубами.
Расслабившись, Уэйн пересек остаток пути до стражника у дверей. Фальшивый нос, усы, чуть надутые щеки, чтобы сделать лицо толще, и постоянный прищур правого глаза. Он полагал, оттого, что все время приходилось разглядывать планы. Но ему не требовался монокль. Эти штуковины выглядели чрезвычайно глупо.
