– Да, хорошо вы меня приняли в Пскове, публика у вас прекрасная, зажигательная, – с довольным видом бурчал Шаляпин. – Жаль, что каждому концерту, в том числе и этому, во многих отношениях неповторимому, приходит конец.
– Да, прибавил Исай, – этот концерт неповторим еще и в том смысле, что вы ничего не привезете домой. Продукты вы давно съели, гонорара не получили…
– Хватит, Исайка! – оборвал его Шаляпин. – Этим концертом я вернул долг дорогому товарищу Руммелю. Причем получилось так, что это была весьма приятная обязанность.
Однако Исай договорился с Руммелем, что наутро они купят у рыбаков, которые вылавливали в устье рек Великой и Псковы огромных рыб, несколько особо крупных экземпляров, и потом, уже в поезде, преподнесут их Шаляпину.
– Вот увидите, как я их ему преподнесу, – с хитрым видом говорил Исай. – Вы только притворитесь, что все было так, как я говорю.
На рассвете они были уже у реки. Им повезло: нашлись две громадные щуки, почти в человеческий рост величиной. Они дотащили их до шаляпинского вагона и запихнули под сиденье в одном из купе.
Они ехали уже несколько часов, когда Исай сказал как бы между прочим:
– Ах, Федор Иванович, чуть не забыл. Позавчера, пока вы отдыхали, мы с Руммелем отправились на рыбную ловлю.
– Да? – Шаляпин заинтересованно поднял бровь.
– Мы не ожидали, что нам так повезет.
– И ты все это время молчишь, ничего мне не сказал, – Шаляпин начал нервничать.
– Да я не хотел вас волновать перед концертом, – самым невинным тоном продолжал Исай.
Он стал рассказывать, что они просто не знали, куда деваться от рыбы: стоило опустить удочку в воду, как на ней оказывался большой судак или лещ. И вдруг удочка изогнулась, и на ней стала метаться вправо-влево огромная рыбина. Она со страшной быстротой поволокла за собой лодку. Тут пришли на помощь рыбаки. Едва-едва их догнали и сетью вытащили это чудище на берег.
– И вы поехали без меня! – загремел Шаляпин. Он побледнел от гнева, и глаза у него стали белые и страшные. – Вы меня не разбудили! Уехали одни! Ах вы ничтожества!
Он обернулся к Руммелю, у которого душа ушла в пятки.
– И ты, предатель! Чем я заслужил такую обиду!
– Да я ничего… – забормотал тот. – Это все Исай, один… Я заснул, я собирался было ехать, но не поехал…
– А может, ты врешь, Исай? – продолжал кричать Шаляпин. – Ты, наверное, все это выдумал, только бы меня разозлить? Признавайся!
Но Исай не поддавался.
– Значит, вы мне не верите, – сказал он обиженно. – Вы мне всегда доверяли, а теперь не верите. Ну, хорошо, пойдите-ка сюда.
Он заглянул в соседнее купе и достал из-под сиденья щук.
– Вот, смотрите! Исай врет, да?! А это что? – теперь уже Исай кричал на Шаляпина, указывая пальцем на гигантских щук.
Шаляпин остолбенел. Он не сводил глаз с огромных рыбин.
– Ух, какие! – простонал он. – Неужели вы могли меня лишить такого удовольствия?.. Я все это проспал…
Исай вдруг заговорил совершенно спокойным, совсем деловым тоном:
– Федор Иванович! Вы правы. Я все это выдумал. Рыбу мы купили у рыбаков. Сегодня утром товарищ Руммель и я…
И рассказал все, как было.
Ярость Шаляпина сменилась нежнейшим расположением духа.
– Так это вы – мне, в подарок? Такую рыбу? Дорогие вы мои, золотые…
Со слезами радости на глазах он начал обнимать и целовать их обоих.
По прибытии в Петроград Шаляпин никому не позволил нести щук. Он взвалил рыб на плечи и, покряхтывая под их тяжестью, пронес их на глазах изумленных пассажиров через весь вокзал прямо к автомобилю.
– А вы, дорогой мой, не поедете сегодня в Псков, – сказал он, отдуваясь, Руммелю. – Пожалуйста, окажите честь сегодня с нами пообедать. Будем есть рыбу…
Оставшуюся часть сезона Шаляпин проводит в Петрограде. Лето 1920 года он вынужден был провести в Москве.
Шаляпин тосковал по Крыму, по Суук-Су и замку, который там купил. Ольга Михайловна сообщила, что прекратила работы по переустройству дворца.
Думал он и о Ратухине, и давнее предчувствие, что он его больше не увидит, теперь стало казаться реальным…
Шаляпин выступает в Зеркальном театре («Севильский цирюльник», «Борис Годунов», «Фауст», «Русалка»), поет на открытии сада «Эрмитаж», а 28 июля участвует в концерте в честь открытия Второго конгресса Коминтерна в Колонном зале Дома Союзов. На этом концерте присутствовал В. И. Ленин.
Весь сезон 1920–1921 годов Шаляпин провел в Петрограде, с редкими наездами в Москву. Почти все спектакли предназначались для членов различных профсоюзных и политических организаций, слушателей политических школ и курсов и участников разных съездов.
22 июня начинается Третий конгресс Коминтерна, и Шаляпин поет на его открытии.
В 1921 году его дочь Ирина выходит замуж за Павла Пашкова.
По желанию новобрачной венчание состоялось в московской церкви Большого Вознесения, той самой, в которой в 1830 году венчался Пушкин с Натальей Гончаровой. Ирине Федоровне захотелось оставить особую память о дне свадьбы, и она попросила отца прочесть в церкви «Апостола». Весть о том, что Шаляпин будет читать на свадьбе, разнеслась по всей Москве, и, хотя Шаляпины звали немного гостей, в день венчания публика заполонила весь храм.
Недоброжелатели Шаляпина ворчали: мол, вот, прикидывается «красным», а дочь венчает в церкви, как при царе!
В это время в Поволжье свирепствовал голод. В начале августа Шаляпин обратился к артистам всей России через газету «Известия» с призывом дать благотворительные концерты в пользу голодающих. Сам же он отправился в турне по странам Запада, намереваясь собрать для голодающих Поволжья как можно больше денег.
Турне начиналось 8 августа выступлениями в Латвии и Финляндии.
«<…> Федор Иванович, получив визу, уезжал на гастроли в Финляндию. Исай Дворищин поехал проводить Федора Ивановича на вокзал.
До отхода поезда еще оставалось некоторое время, и Федор Иванович пригласил Исая зайти к нему в купе и повел разговор. Несколько раз Исай порывался выйти из вагона, поезд вот-вот тронется, но Федор Иванович, будто не понимая, все задерживал его.
Раздался третий звонок, Исай кинулся к двери, но Федор Иванович заслонил ее собой: поезд тронулся, и… Исай покатил в Финляндию.
– Федор Иванович, что вы со мной делаете? Ведь меня арестуют!
– Ну, что ж делать, а я за тебя отвечать не буду… Вообще я с тобой незнаком…
Исай, рассердившись, вышел из купе и сел в отдалении в коридоре. На границе в поезд вошел военный патруль и стал проверять документы. Офицер, узнав Шаляпина, осклабившись, взял под козырек и пошел дальше.
