Большинство еврейских иммигрантов были горожанами и остались таковыми в Палестине. Но в пантеоне сионизма они никогда не занимали такого важного места, как те, кто поселился в сельскохозяйственных коммунах – кибуцах. Первый кибуц – Дгания – был основан в 1911 г. на берегу Галилейского моря. Теоретик сионизма Нахум Соколов отмечал по поводу кибуцного движения: «Центр тяжести переместился с Иерусалима и религиозных школ на фермы и сельскохозяйственные школы, на поля и луга» (Gilbert, p. 214). Древний Израиль возник вне Иерусалима, и точно так же новому Израилю предстояло формироваться не в Святом городе, а в галилейских кибуцах.
Тем не менее Иерусалим оставался символом, способным вдохновлять нерелигиозных сионистов в их борьбе за создание нового мира, хотя они мало интересовались реальным городом. Ицхак Бен-Цви, будущий второй президент государства Израиль, обратился в сионистскую «веру» прямо во время произнесения речи на революционном митинге в России. Стоя на трибуне, он вдруг почувствовал, что не соответствует окружающей действительности, находится не на своем месте, и спросил себя: «Почему я здесь, а не там?» Затем возникло видение. Перед его мысленным взором предстал «живой образ Иерусалима, Святого города с его руинами, покинутого сыновьями». С этого момента Бен-Цви больше не думал о революции в России – его занимал лишь Иерусалим, «наш Иерусалим»: «Тотчас же я раз и навсегда решил для себя, что наше место – на земле Израиля, что я должен ехать в эту страну, чтобы посвятить свою жизнь заботам о ней, и как можно скорее» (Elon 1981, pp. 77–78). Он осознал свое истинное предназначение и настоящее место в мире.
Беда, однако, была в том, что Иерусалим вовсе не был «покинут сыновьями». У него уже были сыновья, жившие там много веков и имевшие свои планы относительно судьбы города. И он не лежал в руинах, как представилось Бен-Цви – с 1870-х гг. там появились 14 новых пригородов, современный торговый пассаж и отель у Яффских ворот, новый городской парк, где по вечерам играл муниципальный оркестр, театр, почта и телеграф. С Яффой город связывали шоссе для экипажей и железная дорога. Иерусалим сделался предметом законной гордости своих жителей-арабов, которые давно уже недолюбливали турецкие власти и весьма настороженно отнеслись к переселенцам-сионистам. В 1891 г. несколько представителей городской знати направили в Стамбул петицию с просьбой остановить дальнейшую иммиграцию евреев и продажу земли сионистам. Последним известным политическим актом Юсуфа аль-Халиди было письмо к раввину Цадоку Кану, другу Герцля. В этом письме бывший мэр Иерусалима умолял сионистов оставить Палестину в покое: веками евреям, христианам и мусульманам удавалось мирно уживаться в Иерусалиме, а если сионистский проект осуществится, добрососедским отношениям придет конец. После младотурецкой революции 1908 г. арабские националисты Палестины стали мечтать о собственном независимом государстве, свободном от власти турок. Когда в 1913 г. в Париже собрался Первый арабский конгресс, в его адрес была направлена телеграмма поддержки, подписанная 387 арабами Ближнего Востока, 130 из которых были палестинцами. В 1915 г. известия о националистических устремлениях палестинских арабов дошли до Бен-Гуриона, у которого вызвали серьезное беспокойство. «На меня это подействовало как взрыв бомбы, – вспоминал он позднее. – Я был в полном замешательстве» (Elon 1981, p. 155). И все же, как рассказывает нам израильский писатель Амос Элон, Бен-Гурион, несмотря на пережитый шок, продолжал игнорировать существование палестинских арабов. Всего двумя годами позже он сделал поразительное заявление о том, что «в историческом и моральном смысле» Палестина – страна «без обитателей» (Elon 1981, p. 156). Поскольку евреи здесь чувствуют себя дома, все прочие жители Палестины – не более чем этнические потомки всевозможных завоевателей. Как к людям, Бен-Гурион относился к арабам вполне доброжелательно, но при этом был искренне убежден, что они не имеют никакого права на национальное самоопределение. Земля Израиля, как и Иерусалим, занимала столь важное место в еврейском сознании, что даже для такого убежденного атеиста, каким был Бен-Гурион, ее священный статус значил намного больше, чем реальные факты из области демографии и истории. Но это глубокое заблуждение вскоре столкнулось с жестокой действительностью. Отчасти, быть может, из-за того, что Бен-Гурион и его сподвижники отказывались видеть истинное положение дел, развивался трагический конфликт между интересами евреев и арабов.
В 1914 г. разразилась великая война, в которой Турция выступила в союзе с Германией против Франции и Великобритании. В Иерусалиме разместился штаб VIII корпуса турецкой армии. Между 1915 и 1918 гг. разворачивалась трагедия – предвестник грядущей катастрофы, во многом определившей историю Иерусалима. Официальная политика Турции требовала уничтожения армян. Впрочем, в Иерусалиме, где армяне жили издавна и по традиции держались незаметно, они физически не пострадали, лишь те, кто находился на государственной службе, были уволены. В остальном жизнь Армянского квартала текла как прежде, разве что молодых мужчин призвали в турецкую армию. Но в других частях бывшей Османской империи армян безжалостно истребляли. Массовые расправы, точно так же, как позднее в нацистской Германии, условно именовались «выселением». Армян толпами сгоняли на берега рек и сталкивали в воду, а тех, кто пытался спастись вплавь, солдаты расстреливали с берега. Десятки тысяч были изгнаны в пустыню без воды и пищи. Погибло более миллиона армян; еще около миллиона бежали. Некоторые попали в Иерусалим, их толпы наводнили Армянский квартал. Беженцам было позволено поселиться в обители Святого Иакова среди монашеской братии, хотя обычно это мирянам запрещалось. Так во время первого геноцида XX в. некоторые из обреченных обратились в поисках убежища к древней святости Иерусалима.
В 1916 г. британское командование решило сдвинуть с мертвой точки затянувшуюся позиционную войну во Франции, одержав показательную победу на Ближнем Востоке, и с этой целью направило на Синайский полуостров Египетскую экспедиционную армию. Однако в Газе армия натолкнулась на упорное сопротивление турок. В результате летом 1917 г. командовавший ею генерал Мюррей был смещен и заменен генералом Алленби, который получил от премьера Ллойд Джорджа наказ взять Иерусалим к Рождеству – в качестве подарка соотечественникам. Алленби тщательно изучил публикации Фонда исследования Палестины – как и при вторжении Наполеона сто с лишним лет назад, научное исследование служило прелюдией к военным действиям. В октябре 1917 г. армия Алленби захватила Газу и двинулась на Иерусалим, где военный губернатор Джемаль-паша отдал приказ об эвакуации турецких войск. 9 декабря единственной властью, остававшейся в городе, был мэр Хуссейн аль-Хусейни. Он одолжил у американского миссионера белую простыню, вышел с нею во главе процессии мальчиков из Старого Города через Яффские ворота и сдал город двум обескураженным английским разведчикам. Когда 11 декабря к Яффским воротам прибыл генерал Алленби, его приветствовал звон городских колоколов. Из уважения к святости Иерусалима Алленби сошел с коня и вступил в город пешком. Со ступеней цитадели он обратился к жителям «Иерусалима Благословенного», заверив их от имени правительства Его Величества, что возьмет под защиту святые места и сохранит свободу вероисповедания для представителей всех трех авраамических религий. Так британский генерал успешно завершил дело, начатое крестоносцами.
