И это не была мечта о каком-то отдаленном будущем: «Совсем скоро мы снова увидим их на Горе Всевышнего, и как же встрепенутся сердца наши при виде священников Господа, занятых своим святым служением [авода], и при звуках дивного пения левитов» (Schweid, pp. 181–82). Впрочем, подобное видение вряд ли могло очень обрадовать палестинцев – мусульманских жителей Иерусалима. Современники чаще всего относились к раввину Куку как к эксцентричному чудаку: его идеи получили признание только в наши дни.
При лорде Плумере, который в 1925 г. сменил Сэмюэля, в Палестине было относительно спокойно. Еврейская община – ишув – энергично занималась созданием в рамках Мандата парагосударства со своей армией (Хагана), своим парламентом (Гистадрут), где были представлены кибуцы и профсоюзы, с собственными налогами, финансами и целым рядом образовательных, культурных и благотворительных учреждений. Интересы ишува при британском правительстве официально представляло Еврейское агентство, штаб-квартира которого находилась в Рехавии в Западном Иерусалиме. Арабы были хуже организованы, противников сионизма ослаблял внутренний раскол между сторонниками Хусейни и Нашашиби. Тем не менее по обе стороны сионистско-арабского конфликта начали поднимать голову экстремисты, не желавшие дальше мириться с существующим положением. Радикально настроенных сионистов привлекали идеи Владимира Жаботинского о ревизии принципов политического сионизма, а муфтий Иерусалима призывал своих сторонников прекратить всякое сотрудничество с англичанами.
В Иерусалиме, городе, с которым связывались самые сокровенные чаяния обоих народов, конфликт вступил в новую трагическую фазу. Со времени прихода англичан арабы начали проявлять беспокойство по поводу еврейских молитв у Западной стены. В XIX в. и Монтефиоре, и барон Ротшильд делали попытки купить этот молельный участок, но неудачно. А с 1918 г. мусульмане стали замечать, что евреи начинают приносить туда разнообразные предметы – стулья, скамьи, ширмы, столики, свитки. Они вели себя так, как будто собирались, в нарушение положений, действовавших еще с турецких времен, устроить у Западной стены синагогу. Муфтий забил тревогу: не иначе как сионисты приступили к выполнению своего коварного замысла захватить Харам, и их действия у Стены – это первый шаг. Беда стряслась в канун праздника Йом-Кипур 1928 г. Окружной комиссар Иерусалима Эдвард Кит-Роуч, гуляя по Старому городу вместе с начальником полиции Дугласом Даффом, заглянул в Мусульманский шариатский суд, находившийся в медресе Танкизия, и, поглядев вниз из окна на молящихся евреев у Западной стены, заметил ширму, поставленную, чтобы отделить мужчин от женщин. Мусульманские писцы, присутствовавшие в комнате, выказали по поводу ширмы большое возмущение, и Кит-Роуч согласился, что она нарушает статус-кво. На следующий день, а это был Йом-Кипур, к Западной стене был послан отряд полицейских с приказом убрать ширму. Те прибыли в самый торжественный момент службы, когда верующие замерли в безмолвной молитве, не разобравшись, решили, что церемония закончилась, и стали снимать ширму. Евреи от такого вопиющего неуважения пришли в смятение. По всей Палестине ишув яростно обвинял англичан в святотатстве.
Муфтий же начал новую кампанию под лозунгом неукоснительного соблюдения статус-кво. Стена – часть Харама и вакуфная собственность, место, где Мухаммад привязал Бурака, после Ночного путешествия по небесам. Евреи не должны распоряжаться здесь как хозяева – притаскивать сюда мебель и трубить в шофар, мешая мусульманской молитве на Хараме. Их терпят здесь только из милости! Муфтий также начал наступление на религиозном фронте. Неподалеку находилась суфийская обитель, и внезапно зикры в ней сделались чрезвычайно шумными. А у муэдзинов близлежащих мечетей время призыва к молитве стало в точности совпадать с началом служб у Стены. Потом Высший мусульманский совет постановил снести северную перегородку, и тупичок, где молились евреи, превратился в сквозной проход, связывающий Магрибинский квартал с Харамом. Арабы начали прогонять здесь свой скот во время служб и нарочно закуривать сигареты в субботу. Среди евреев ишува, религиозных и нерелигиозных, естественно, быстро нарастали возмущение и обида, особенно когда стало понятно, что англичане фактически одобряют эти вопиющие выходки.
Летом 1929 г. в Цюрихе проходил 16-й Сионистский конгресс. В первый же день на нем с пламенной речью выступил Жаботинский, призывавший к созданию настоящего еврейского государства – не «национального очага» – на обоих берегах Иордана. Умеренные сионисты разбили это предложение в пух и прах, но арабы все-таки были сильно встревожены. 9 Ава (15 августа) группа молодых последователей Жаботинского собралась на демонстрацию перед зданием британской администрации в Иерусалиме. Затем участники демонстрации прошли к Западной стене, где размахивали еврейским национальным флагом и клялись защищать Стену до последней капли крови. С обеих сторон нарастало напряжение. На следующий день, когда арабы начали собираться на Хараме для пятничной молитвы, какие-то сторонники муфтия ворвались в еврейскую молельню у Стены. На сей раз полиция вмешалась и остановила их. Но позже произошел трагический случай, который все-таки привел к взрыву. Еврейский мальчик нечаянно забросил футбольный мяч в арабский сад, последовал скандал, и мальчик был убит. Сионисты превратили его похороны в яростную демонстрацию протеста, а 22 и 23 августа в Иерусалиме стали собираться арабы из окрестных селений, вооруженные ножами и дубинками; у некоторых было и огнестрельное оружие. Муфтий ничего не предпринял, чтобы умерить их накопившуюся ярость. В его пятничной проповеди не было слов, которые можно назвать прямым подстрекательством, однако потом толпа ринулась с Харама в город, нападая на каждого встреченного по пути еврея. Англичане снова не разрешили евреям защищаться самостоятельно, а британская полиция, численность которой лорд Плумер сократил, не могла справиться с кризисной ситуацией. По всей Палестине происходили кровавые столкновения. К концу августа 133 еврея были убиты и 339 ранены. 110 арабов погибли от рук английских полицейских и еще шестеро – во время еврейской контратаки в районе Тель-Авива.
Волнения по поводу Западной стены неизбежно вели к обострению напряженности с обеих сторон. Что касается августовского противоборства, то в нем взяли верх арабы. Комиссия Шоу, созданная для расследования событий, подтвердила необходимость сохранения порядка, установленного при турках. Евреи могли приносить к Стене молитвенные атрибуты, однако свитки, меноры и ковчеги не могли быть больше определенного размера; также у Стены не разрешалось ни трубить в шофар, ни петь. Мусульманам, в свою очередь, запрещалось проводить шумные зикры и прогонять скот вдоль Стены во время еврейских богослужений. И эта победа оказалась для них бесплодной. Когда в Германии к власти пришел Гитлер, сионизм приобрел еще более радикальный, отчаянный характер. Беженцы из Германии и Польши стали прибывать в Палестину в количествах, превосходивших все, что можно было вообразить, и прежняя политика сионистов, исходившая из постепенной миграции, явно переставала соответствовать моменту. Поэтому у Жаботинского с его идеологией ревизионизма появилось много новых сторонников в диаспоре – но в ишуве они пока еще не были в большинстве. Радикальные еврейские группы, часть из которых вдохновлялась идеями раввина Кука, придерживались вполне экстремистских взглядов – они приступили к формированию боевых организаций. Этим радикалам были чужды социалистические идеалы Бен-Гуриона – их героями были Иисус Навин и царь Давид, силой завоевавшие Палестину для еврейского народа. Наиболее значимой праворадикальной группой была подпольная вооруженная организация «Иргун» («Иргун Цваи Леуми», или «Эцель»). Впрочем, к правым взглядам тяготели лишь 10–15 % ишува. Бен-Гурион, прекрасно понимая, что фанатичный антисемитизм Гитлера вполне способен помочь делу сионизма, все-таки продолжал настаивать на сдержанной политике.
