Правда, им самим от этого было не легче. Когда война окончилась, римляне изгнали евреев из Иерусалима и вообще из Иудеи. Маленькая община, жившая на новом Сионе, рассеялась, еврейских общин в окрестностях Иерусалима тоже не осталось. Евреи Палестины, пережившие войну, сосредоточились теперь в Галилее, главным образом в городах Тивериаде и Сепфорисе. Там они получили горестное известие об окончательном уничтожении Иерусалима и начале строительства Элии Капитолины. Эту миссию император поручил легату Тиннею Руфу. Соблюдая древний римский ритуал основания новых поселений (см. Вергилий, Энеида 5:785–86), он приказал распахать землю с грудами развалин. Евреи увидели в этом исполнение пророчества Михея – «Сион распахан будет как поле» (Мих 3:12). На подготовленной таким образом площадке римляне возвели самый современный по тем временам эллинистический город с храмами, театром, термами, водоемом, посвященным нимфам (его вода, возможно, считалась целебной), и двумя рыночными площадями – форумами. Первый форум располагался в восточной части города, примерно там, где сейчас Ворота Святого Стефана, а второй – на второй по высоте точке Западного холма, на месте нынешней площади Муристан. Десятый легион по-прежнему был расквартирован в самой высокой точке города – там, где раньше стоял дворец Ирода. Адриан не стал возводить крепостных стен, зато поставил ряд монументальных арок. Одна из них, посвященная победе над Бар-Кохбой, располагалась в 400 м к северу от границы города, другая украшала собой главный вход в Элию Капитолину – сейчас на этом месте стоят Дамасские ворота, – еще две стояли на форумах. Арка восточного форума сегодня известна под названием «Экце Хомо», поскольку, согласно христианской традиции, именно на этом месте на обозрение толпы выставили осужденного Иисуса, и Понтий Пилат, указывая на него, воскликнул: «Се человек!» (Ин 19:5)
[45]. Расположенные с северной стороны главные городские ворота вели на площадь с колонной, поддерживающей статую императора Адриана. От этой площади начинались две главные улицы – «стержня» (лат. cardo) города: меньшая Кардо шла по линии сегодняшней улицы Эль-Вад, а главная, Кардо Максимус, – вдоль гребня Западного холма. Элия Капитолина была распланирована по гипподамовой системе, и планировка улиц до сих пор остается приблизительно той же, что и при Адриане.
И все же самые горькие страдания причиняли иудеям религиозные символы победившего Рима, которые теперь торжествующе красовались в Святом городе Яхве. Элия Капитолина изначально посвящалась трем богам капитолийского пантеона – Юпитеру, Юноне и Минерве, однако после второй Иудейской войны Адриан, похоже, раздумал помещать святилище Юпитера на древней Храмовой горе. Во всяком случае, путешественники, бывавшие в Элии Капитолине, не сообщали о языческих храмах на Иродовой платформе; зато они видели там две статуи – императора Адриана и его преемника Антонина Пия. Возможно, храм Юпитера находился вблизи главной рыночной площади Элии на Западном холме. Неподалеку, на Голгофе, располагался и храм Афродиты. Позднее христиане обвиняли Адриана в намеренном осквернении этого святого места, однако вряд ли император вообще знал о существовании в Иерусалиме какой-то безвестной церкви иудеохристиан. Святой Иероним (342–420) полагал, что храм на Голгофе посвящался Юпитеру, а статуя Афродиты венчала пик горы, который выдавался над основанием храма. Правда, Иероним не пишет о причинах, по которым храм Юпитера обзавелся такой внушительной статуей богини. Поскольку местность в этой части города была сильно пересеченной, строителям Элии пришлось засыпать неровности и укрепить площадку храма подпорными стенами, аналогичными возведенным при Ироде на Храмовой горе, хотя и меньшего размера. Таким образом, на месте Иерусалима появился языческий город, неотличимый от любого другого колониального поселения Римской империи. К началу III в. Элия распространилась в восточном направлении; интенсивная застройка велась и к югу от Храмовой горы. В 289 г. Десятый легион был отозван из города, и римляне построили новую городскую стену. Времена, когда здесь жили иудеи, казалось, ушли навсегда.
И все же, как это ни удивительно, отношения иудеев с Римом за эти годы улучшились. Император Антонин Пий (138–161) смягчил жесткие законы Адриана против иудаизма. Так, иудеи получили законное право вновь исповедовать веру отцов. Наученные горьким опытом войны с Бар-Кохбой, римляне осознали, как важно посылать в Иудею умелых руководителей, хорошо знающих страну. Раввины, очевидно, одобряли этот подход и часто воздавали хвалы римским легатам за мудрое управление (ТИ Брахот 1:4A, 27; ТВ Ктубот 17A). В Галилее они получили разрешение учредить новый тип лидерства: в 140 г. потомок Гиллеля рабби Симон был официально провозглашен патриархом (наси). Постепенно он сосредоточил в своих руках всю полноту власти и сделался главой всех иудеев Римской империи. А поскольку род Симона восходил и к царю Давиду, его власть опиралась одновременно на авторитет древнего происхождения и новой раввинистической учености. Институт патриархов способствовал образованию нового центра политической жизни иудеев, что до некоторой степени компенсировало им потерю Иерусалима. Своего апогея эта форма управления достигла при сыне Симона Иуде I (200–220). Иуда I, известный также под именем «Иегуда га-наси» – Патриарх Иуда, – жил в роскоши, подобающей монарху, и, как говорили, состоял в личной дружбе с императором Марком Аврелием (206–217), который не будучи римлянином по происхождению, не презирал чужеземцев и, в частности, интересовался иудаизмом.
Как большинство раввинов, патриархи считали необходимым смириться со сложившейся политической ситуацией. Были, правда, и немногочисленные радикально настроенные раввины, как, например, Шимон бен Йохай, который скрывался от римских властей до самой своей смерти в 165 г. Однако в основном законоучители были убеждены, что евреям опасно лелеять надежды на возвращение Иерусалима и восстановление Храма. Следует подождать, пока Господь возьмет инициативу в свои руки. «Если дети говорят тебе "Иди строй храм", – не слушай их», – предостерегал рабби Шимон бен Элизер (ТИ Авода Зара 1:19). Эта задача оставлялась для Мессии. Раввины же старались сформировать новые центры духовной жизни народа. Развивая идеи фарисеев, они учили, что семейный дом в определенном смысле стал заменой Храму, «малым святилищем» (Микдаш меат): стол, за которым собирается семья, занял место алтаря, а общая трапеза – место жертвоприношения. Аналогичным образом, синагога тоже служила напоминанием о Храме. Здание в целом было священным, и в нем, как в утраченном Храме, существовала иерархия святости. Для женщин существовало особое отделение; зал, где происходила служба, обладал большей святостью, бимá (возвышение для чтения Торы) – еще большей, а самым священным местом был ковчег со свитками Торы, новая Святая Святых. Таким образом, люди могли, как и раньше, постепенно, шаг за шагом приближаться к внутреннему святилищу. Бимá, приподнятая над полом, символизировала священную гору; когда кого-либо из членов общины вызывали читать вслух Тору, он по-прежнему совершал алию, восходя на подиум. При раввинах, кроме того, приобрела особое значение суббота. Субботний отдых стал рассматриваться как предвкушение будущего мира – таким образом, раз в неделю евреи приобщались к иной форме бытия. Иначе говоря, суббота превратилась во временной храм: евреи приближались к Богу не в священном месте, как раньше, а в священный день.
