С этими словами лесник резко крутанул артефакт в руке, словно большую гайку с резьбы сворачивал. И убрал руку.
Вышло красиво… Получив ускорение, «проводник» завис в воздухе в полутора метрах над землей, при этом став крутиться вокруг своей оси, набирая скорость. Миг – и уже не видно артефакта. Лишь бешено вращается в воздухе, рассыпая золотые искры, маленькое солнце, медленно, но уверенно увеличиваясь в размерах.
– Как я «проводника» из «кротовины» выдерну, так сразу в нее ныряйте, – сказал лесник, натягивая на руки извлеченные из кармана толстенные краги сварщика. – Это вам не стационарная аномалия, схлопнется секунд через десять. Только главное хорошо представьте себе, куда перейти хотите.
– Принято, – кивнул я, подхватывая с земли Лютого, остолбеневшего от невиданного зрелища.
– Ну зашибись, – сказал Японец. – А мне-то чего представлять?
– Ничего не представляй, – ответил я. – В том месте, куда нам надо, ты однажды уже был неподалеку. Но чем объяснять, лучше за мой пояс держись. Думаю, «кротовина» таким макаром нас всех туда и выкинет.
– Думаешь? – насторожился Савельев.
– Да не переживай, я так сто раз делал, – отмахнулся я.
– И почему после этой фразы я стал переживать еще больше? – вздохнул Японец.
Тем временем бешено вращающийся золотой диск принял размеры «камазовского» колеса.
– Всё, больше не будет, – сказал лесник, вставая в стойку вратаря, готовящегося отловить сложный мяч. – Готовы?
– А то, – сказал я за всех, ощущая всем телом, как от страха трясется Лютый. Боится, но с рук не спрыгивает. Стало быть, уверен в хозяине.
– Тогда погнали! – рыкнул лесник, запуская руки в центр вращающегося диска.
В воздухе немедленно завоняло паленой кожей. Перчатки лесника горели от соприкосновения с созданной им же аномалией, но он успел выдернуть из ее центра «проводник». Артефакт рассерженно шевелил всеми своими огненными «конечностями», втрое увеличившимися в размерах, отчего сейчас напоминал небольшого осьминога, раскаленного добела.
– Быстрее!!! – заорал лесник – видимо, артефакт изрядно жегся даже через перчатки, но бросать его на землю старик почему-то не хотел.
Ну, я и прыгнул. Разбежался в три шага – и нырнул «рыбкой» в огненный водоворот, что твой цирковой тигр в подожженное кольцо. И в процессе прыжка почувствовал, как жесткая, словно клещи, рука вцепилась в мой поясной ремень. Ну, будем надеяться, что он не порвется. Вроде советский десантный выбрал на складе Жмотпетровича, а в те годы их делали с изрядным запасом прочности – впрочем, как и всё, что выпускалось в СССР для армии.
И тут я почувствовал, как пламя начало пожирать мое тело. Будто в озеро горящего бензина сиганул. Плюс меня вдобавок начало крутить с бешеной скоростью, словно белье при отжиме в стиральной машинке. Пищевод, желудок и кишечник немедленно сбились в кучу, и эдаким слипшимся комком подкатились к горлу, настойчиво просясь наружу.
Я понял – еще мгновение, и я реально выблюю свою требуху… В глазах потемнело, жуткая боль пронзила всё тело, и от потери сознания меня удержала лишь одна мысль: нельзя разжимать руки! Ведь если я отключусь, то моему кошаку точно конец!
И тогда я, превозмогая бешеную силу вращения, отчаянным усилием мышц, стонущих от невыносимой боли, скрутился в эмбрион, прижимая к себе Лютого, которого по ходу настигло милосердное беспамятство: он был сейчас как большая шерстяная тряпка – безвольный, расслабленный, отключенный. Везет же…
Я бы обязательно заорал – когда орешь, боль переносить однозначно легче, вопли всегда отвлекают от любых проблем, – но опасался разинуть пасть. Тошнота тошнотой, но блевать желудком и кишками было жалко, как-то сроднился я с ними. Поэтому я лишь надрывно выл сквозь стиснутые зубы… и вдруг ощутил сильный удар спиной обо что-то твердое.
А потом сверху мне на ноги рухнуло мягкое. Ну, относительно мягкое, ибо Савельев был, сволочь, жилистый, словно бультерьер, и оттого тяжелый, как боксерский мешок, плотно набитый резиновой крошкой.
Правда, Японец немедленно скатился с моих конечностей, и я услышал:
– Твою мать… сто раз он это делал… охренеть…
– О, ты и по-русски оказывается… крыть умеешь… – сглотнув прилипший к гортани желудок, прохрипел я. – А я уж думал разучился…
Впрочем, долго разлеживаться на сырой траве Зоны небезопасно для здоровья – или радикулит подхватишь, или, что вероятнее, какой-нибудь жук-мутант за ляжку куснёт, и последствия того куса могут быть самые разнообразные.
Поэтому я, пошатываясь, поднялся на ноги – и увидел глаза. Пришедший в себя Лютый, неестественно вывернув шею, смотрел на меня очень красноречивым взглядом. И без ментальной передачи мыслеобразов было ясно, что мой котэ сейчас хотел сказать своему хозяину.
– Ну извиняюсь, – сказал я одновременно и Лютому, и Японцу. – Не знал. До этого через «кротовые норы» спокойно проходил, без душевытрясания. Но видать «кротовина» «кротовине» рознь. Если вам так будет легче, можете считать меня гнидой. Но, по ходу, лесник нас не обманул.
Прыгнули мы в аномалию глубокой ночью – а вынырнули на рассвете. Похоже, аномалия не умела проносить сквозь время, только через пространство, причем неторопливо. Это нам, получается, только показалось, что быстро всё прошло. Ан нет, вон над деревьями уже солнце выползает. Спасибо хоть на теле ожогов нет. Стало быть, это просто ощущение такое было, что меня поджаривают на интенсивном огне. Короче, в целом переход прошел без потерь, если не считать чувствительного удара хребтиной об землю. Но мне не привыкать. Главное – результат.
Мы стояли среди деревьев, меж которыми были видны проблески зеленоватого сияния. И я знал, что это такое. Ирреальный свет исходил от монолита – памятника, созданного самой Зоной. Там, за деревьями, на поляне навеки осталась стоять странная пушка, похожая на многоствольный пулемет Гатлинга, и человек, поднявший обе руки к небу в торжествующем, победном жесте.
Я прекрасно помнил, что и человек, и пушка с потрясающей детализацией были выполнены из зеленоватого металла, которого не встретишь на Большой земле. Казалось, что этот странный металл медленно течет, переливается, движется, но при этом сама композиция остается стоять на месте. Говорят, порой на зараженной земле встречаются подобные монолитные памятники – непонятные, жуткие, созданные самой Зоной, и только ей, потому, что человеку никогда не под силу будет сотворить подобное. Более того, я лично видел, как был создан этот жуткий памятник. И сам принял непосредственное участие в создании второго…
Метрах в тридцати от металлической композиции в метре над землей завис портал в иной мир. Огромная дыра в пространстве, которая, как я надеялся, была намертво забита горой спекшейся стали, некогда бывшей боевым роботом…
Оказалось, зря надеялся.
Останков биоробота больше не было. Похоже, какой-то придурок выковырял пробку из портала, по краям которого слабо потрескивал ореол из маленьких, беспокойных молний, похожих на чьи-то тонкие, светящиеся пальцы…
