И который сейчас охраняла целая армия.
Похоже, «боргов», претендующих на единоличное владение воротами в иную вселенную, потеснили фанатики Монумента – самой известной аномалии Зоны. Как ее еще называют, Машины Желаний, которую я уничтожил, разбив на мелкие кусочки. У меня просто не было иного выхода. И теперь «монументовцы», похоже, нашли себе другой фетиш, который решили беречь как зеницу ока – портал между мирами, прорубленный мной… и почему-то не закрывшийся.
Метрах в тридцати от прохода в иномирье был разбит целый охраняемый лагерь. Колючая проволока по периметру.
Внутри периметра – палатки для смены караула.
Даже четыре невысокие пулеметные вышки имелись, сбитые из грубо отесанных свежих досок – лес под боком, стройматериала навалом.
Часть ограждения, повернутая к порталу, была укреплена: стальные двухметровые листы, наскоро прихваченные сваркой, образовывали стену метров в десять длиной. Над стеной – большая площадка с электрической пушкой-молниеметом и дополнительной парой крупнокалиберных пулеметов. Вполне достаточно, чтобы образумить самого отчаянного биоробота, решившего полюбопытствовать на тему, что там интересного в соседней Зоне творится, – а также долбануть электричеством и забрать в качестве трофея какого-нибудь экзотического мутанта. Скорее, разумно-человекообразного. И не для продажи – фанатики до таких мелочей не опускаются, их и так с Большой земли кто-то нехило финансирует. А вот для допроса – в самый раз. На предмет нахождения второго Монумента в соседней все-ленной.
– Странно, что они патрулей не выставили, – шепотом проговорил Японец. – А то б у нас уже могли быть проблемы.
– А кого им тут опасаться? – пожал плечами я, опуская Лютого на землю. – С пулеметами-то по периметру.
– В том-то и дело, – сказал Японец, прищуриваясь. – Видишь метки белой краской на земле? И на деревьях тоже. Они и не скрывают, что у них тут каждый сантиметр пристрелян. Короче, никак нам к порталу не подобраться, если…
Он замолчал на мгновение.
– Если что?
Японец не ответил.
Вместо этого он повел себя довольно странно. Развязал шнурок, фиксирующий у него за спиной один из мечей – тот, что подлиннее и побогаче с виду, с красивыми ножнами. Взял его в руки, подержал немного, слегка склонив голову при этом, после чего двумя пальцами нажал на скрытые кнопки по боками навершия рукояти, украшенного тщательно выполненным рельефным рисунком.
Внутри рукояти меча что-то еле слышно щелкнуло, и отделившееся навершие оказалось в ладони Японца. После чего Виктор вытряхнул из него маленькую стеклянную пробирку с серой таблеткой внутри.
– Купив самурайский меч, или захватив его в качестве трофея, синоби всегда модернизировали его под свои нужды, – сказал Савельев. – В данном случае в рукояти спрятан мгновенно действующий яд. Но сейчас он нам без надобности.
С этими словами Виктор с усилием отвернул пробку на пробирке, вытряхнул таблетку на траву, после чего полоснул себя мечом по руке. Вроде едва коснулся, а кожу уже пересек довольно глубокий разрез.
Рана немедленно набухла кровью, которая через мгновение полилась на землю тонкой струйкой. Японец же, нимало не смущаясь этим фактом, подставил под нее пробирку, которая немедленно заполнилась до краев. Для такого крохотного сосуда и нескольких капель хватило бы, чтоб его наполнить.
Удостоверившись, что пробирка полна, Японец проделал всё в обратном порядке – прикрутил крышку на место, всунул пробирку в навершие, и, защелкнув его на рукояти, вернул меч в ножны. После чего протянул его мне.
– Носить можно на спине, – сказал он. – Или заткнув за пояс. Или на пояс привяжи, по-европейски. Не по канону, но наплевать, в бою надо чтоб удобно было. Главное не потеряй. Я с ним договорился, он будет служить тебе так же, как служил мне.
– Не понял, – сказал я, принимая меч. Ножны были теплыми – то ли от рук Японца, то ли по какой-то другой причине.
– Тут и понимать нечего, – невесело усмех-нулся Виктор. – Не дойду я до Монумента. А ты – дойдешь. Вот и всё понимание. Просто мне очень надо своих спасти. А тебе придется не только своего друга с того света вытащить, но и меня тоже…
Я только разинул рот, чтобы сказать, мол, хорош тебе такую пургу гнать, вместе что-нибудь придумаем, и вместе дойдем…
Но Японца уже не было рядом со мной. Он темно-серой тенью мчался к лагерю фанатиков Монумента.
Естественно, его заметили.
Сначала замолотил пулемет с одной вышки, почти сразу к нему подключился второй. Но Японец бежал с немыслимой для человека скоростью, широкими зигзагами, бросаясь из стороны в сторону. Я видел, как пули вышибают из зараженной земли комья грязи, вырывают пучки травы… но пока что ни одна из них не коснулась Виктора.
Я очень быстро понял, что меня ждет, не больше пары секунд потребовалось на осознание. А еще понял, что дойти до цели смогу лишь я один. Если смогу конечно. И пока что мой хвостатый друг, не привыкший к суровым реалиям зараженных земель, ничем мне помочь не мог. А вот погибнуть зазря мог запросто.
– Жди меня в Зоне, – бросил я Лютому.
Того не пришлось долго упрашивать – понятливый каракал мигом скрылся в кустах. Я же бросился между деревьями, огибая поляну по широкому кругу. Пока Японец отвлекает внимание на себя, пока все взгляды противника направлены в противоположную сторону, мне нужно достигнуть портала. Ведь именно для этого Виктор сейчас рисковал жизнью…
Я слышал, как вдруг резко замолчал один пулемет, потом второй. Сюрикэны? Ядовитые стрелки? Может быть. Савельев большой мастер подобных трюков.
Потом я услышал крики.
Ярости – так вопят люди, когда ничего не могут сделать с противником, которого очень хотят убить.
И боли – так надрывно голосят те, кто видит собственную отрубленную конечность, либо фонтан своей крови, бьющий из рассеченной артерии.
Я прибавил ходу, перепрыгивая через узловатые корни деревьев, проламываясь через кусты… и понимая, что не успею. Что каким бы супербойцом не был Виктор, врагов слишком много…
И тогда я, выломившись из леса, рванул напрямки через поляну, мимо забора из колючей проволоки, понимая, что рискую быть замеченным и расстрелянным…
Но «монументовцы» были слишком заняты.
Они пытались убить человека.
И у них это получалось…
Пробегая мимо, я сквозь ряды колючей проволоки краем глаза увидел, как Японец рубится своим вторым мечом, стоя на одном колене, а из второго хлещет кровь. Возле Савельева валялись фанатики, человек семь-восемь, остальные же пытались достать Виктора ножами и штыками – видимо, хотели взять живым. Дохлый номер. Я слишком хорошо знал Японца – живым он не дастся врагу.
Видимо, это поняли и «монументовцы». За моей спиной грохнул одиночный выстрел, после чего над лагерем фанатиков повисла тишина. Всепоглощающая. Мертвая. Какая случается, когда всё кончено, и больше некого убивать. И я бежал в этой тишине, сжав зубы так, что ломило челюсти, стискивая со всей силы кулаки, давя в ладонях желание развернуться, снести к чертям этот забор ударом ноги по опорному столбу, как умел Виктор, когда был жив, а потом стрелять, резать, рвать фанатиков голыми руками, пока вновь над их лагерем не повиснет тишина…
