У них было превосходство в численности. А за мной была неожиданность. Я уже успел заметить ранее – кешайны очень сильные воины, но только немного тормознутые. Маленько промахнулся в расчетах тот яйцеголовый, что скрещивал гены человека и рептилии, дабы получить в итоге такие вот человекоподобные боевые машины с чешуйчатой броней, покрывающей всё тело. Ему бы шустрости добавить ящеркиной в эти шкафы, и тогда б мне ловить было нечего. А так я немного быстрее среагировал, чем те двое у прохода.
За автоматом тянуться было долго. «Бритвой» обоих не завалить, далековато они друг от друга стояли. Пока б одного резал, второй бы меня точно расстрелял. Поэтому пришлось отработать непривычным оружием Виктора.
Выдернув из ножен его меч, я ткнул того кешайна, что слева стоял, прямо в чешуйчатое рыло – и даже успел слегка удивиться. Клинок легко, без малейшего сопротивления прошел сквозь морду мутанта, прямо между глаз, перечеркнутых вертикальным зрачком, и вышел из затылка.
В желтых глазах рептилоида проскользнуло понимание происходящего, что-то похожее на человеческое удивление. Проскользнуло – и погасло, вместе со взглядом. Мертвым никакое понимание больше не нужно. Им вообще всё до лампочки, в том числе и наличие в мозгу заточенной полосы отличной японской стали.
И тут за спиной я расслышал отчетливый щелчок переводчика режимов огня. Дисциплинированный попался второй рептилоид – в условиях жесточайшего постапа, находясь на посту, автомат на предохранителе держит. Ай, молодец!
То есть, подарил мне кешайн одну лишнюю секунду. Которой мне хватило, чтобы вырвать меч из черепушки трупа, после чего описать клинком широкий полукруг, в конечной точке которого лезвие столь же легко прошло сквозь толстую шею автоматчика, прикрытую чешуйчатой броней, заменяющей кешайнам кожу.
Тот рептилоид, что завис у костра, открыл от удивления пасть, и с такой вот раззявленной пачкой потянулся за автоматом, висящим за спиной. Долгое занятие, особенно когда от растерянности продолжаешь сидеть на корточках вместо того, чтобы резко отпрыгнуть назад, и уже с безопасного расстояния перебросить оружие со спины в руки.
Но таким трюкам учиться надо, а кешайнам по ходу огнестрелы выдали недавно, и курсы молодого бойца желтоглазые наверняка не проходили. Поэтому мастеру по разведению костров, неискушенному в науке стрельбы из любых положений, я просто раскроил башку резким ударом сверху вниз, от которого он рухнул располовиненной мордой прямо в огонь, тут же затушив едва разгоревшееся пламя кроваво-белым содержимым своей башки.
А вот четвертый рептилоид, тот, который собирался нашинковать кого-то своей саблей, оказался и шустрее, и сообразительнее коллег по ратному делу. Вместо того, чтоб довершить начатое, он резко развернулся навстречу опасности в моем лице, и, ловко крутя в воздухе длинной кривой саблей, ринулся на меня…
Я вообще к длинномерному холодняку всегда был равнодушен. До сего дня. Мечи мне казались чем-то жутко экзотическим, неприменимым в реальной жизни и в настоящем бою. Но катана Савельева оказалась на удивление легкой, отлично управляемой что одной, что двумя руками, и разрубающей живую плоть не хуже моей «Бритвы». Ее рукоять словно прилипла к моим ладоням, меч будто стал продолжением моих рук, и я совершенно не думая, чисто на рефлексах не знамо откуда у меня появившихся, резко присел, уходя от профессионального свистящего удара, который несомненно снес бы мне голову…
И рубанул по низу. По коленям кешайна, сквозь которые клинок старинного японского меча прошел так же, как и до этого, то есть совершенно без сопротивления.
Желтоглазый даже боли не почувствовал. Его лапища, сжимающая рукоять сабли, дернулась было, выводя оружие на второй удар – но тут рептилоида подвели ноги. Развалились надвое, отчего кешайн, взмахнув лапами, рухнул на спину, прямо на тело, которое собирался расчленить. Из обрубков нижних конечностей хлестануло кровищей метра на два, правда фонтан тут же сник – при таких ранениях интенсивность кровотечения стремительно сходит на нет. Вместе с жизнью.
Правда, чешуйчатый еще мог заорать, даже пасть раззявил для этого. В нее я и всадил клинок, провернув его для надежности. Ибо с развороченным горлом орать очень неудобно.
Всё произошло за считаные секунды. Честно говоря, я сам был крайне удивлен тем, с каким проворством я прищучил четырех мутантов совершенно непривычным для меня оружием. Никак, генетическая память проснулась? Меченосец я наследственный или где?
Однако удивление не мешало мне трезво оценивать обстановку. Возможно, в лагере не заметили нашей маленькой возни. Выстрелов не было, воплей – тоже. А может и заметили, но еще не осознали, что же именно произошло возле пролома в стене казарм. Тревогу по такому поводу обычно не поднимают, но проверяющих для выяснения высылают непременно.
Поэтому действовать надо было быстро.
Душевным пинчищем я сбросил дохлого рептилоида с тела его потенциальной жертвы – и удивился вторично.
Недорезанной жертвой оказался парень, с виду лет семнадцати-восемнадцати, не больше. Правда, для тинейджера уж больно здоровый. Лицо еще почти детское, едва светлый пушок под носом пробился, а всё остальное – как у былинного богатыря. Шея толстенная, плечи – косая сажень, ручищи как лопаты. Интересно, как рептилоиды такого коня живым взяли? Это ж по виду самый что ни на есть кремлевский дружинник, рядом с которым даже Данила смотрелся бы несколько блекло.
Связан тинейджер был добротно, ремней на него кешайны не пожалели. Спеленали словно колбасу, которую шпагатом обматывают. Видимо, заместо колбасы его и собирались употребить, в орде шайнов человечину предпочитают любым иным деликатесам.
Ну, как по мне, то не дело это, когда живого человека жрать собираются. Поэтому я резанул несколько раз мечом – и обрывки пут ссыпались с пленного. Который, кстати, по ходу еще не пришел в себя – лежал и хлопал большими синими глазами. М-да, такие породистые телята, глазастые, с длинными ресницами и русыми кудрями до плеч, девкам нравятся сразу и безоговорочно. А собратьям по сильному полу – не очень. Ибо сразу понятно, кому те девки отдадут предпочтение в случае чего.
Впрочем, освободил – и хрен с ним, моя совесть чиста. Дальше пусть сам выбирается. Хотя… блин, не выберется же. Сразу видно, что хоть и здоров парень, а с боевым опытом неважно. Любой мало-мальски обстрелянный новобранец после освобождения из плена не лежал бы вот так, словно на пляже, недоуменно хлопая глазами, а хотя бы на ноги поднялся. Впрочем – ладно. Вытащу подальше от лагеря шайнов, и до свидания. У меня своих дел по горло.
– Вставай, чего разлегся? – негромко рыкнул я. – Хватай автомат – и погнали!
– Чо?
Твою мать…
Понимая, что я с этим телом теряю драгоценные секунды, я несильно, но больно пнул его носком «берца» в бочину. Ребро такой удар не сломает, но встряхнет гарантированно. Психологический шок быстрее всего излечивается болевым шоком, это я знаю совершенно точно.
Блондин охнул, схватившись за ударенное место, в глазах его сверкнула ярость. Которая и подняла его на ноги почти мгновенно. Бывший пленник шайнов глухо, по-звериному рыкнул – и я едва успел уклониться от удара громадного кулака. Ишь ты, какой шустрый! Однако мы тоже не в пробирке сделанные.
