– Не хочешь – не говори, – хмыкнул мутант. – Наплевать. Не люблю длинномеры, меня покойный братец ими изрядно достал. А вот хороший нож – совсем другое дело.
«Бритву» этот урод аж всеми четырьмя конечностями облапал. Эх, как жаль, что потеряла она свое замечательное свойство высасывать жизнь из обладателей шаловливых ручонок, рискнувших к ней прикоснуться. Теперь каждая сволочь может меня моим же ножом резать как захочется.
– Трудно не думать, да, хомо? Даже когда очень не хочется? – заржал мутант, поигрывая «Бритвой». – А что, хорошая идея. Пожалуй, спущу-ка я с тебя кожу для начала твоим же легендарным ножом, о котором ты всем уши прожужжал в своих романах, которые я совершенно бесплатно скачал из твоей башки. Кстати, кучеряво пишешь, писатель. На досуге почитаю внимательно. А сейчас всё. Извини, отписа́лся ты. Пора тебе в архив мироздания.
И я снова поплыл к трону. Ближе. Еще ближе… Меньше метра осталось до черного клинка «Бритвы», нацеленного мне в живот. Ну да, сейчас вскроет кожу от паха до горла, и начнет ее отдирать по сантиметру, высасывая щупальцами выступающую кровь. Главное не думать об этом. И вообще ни о чем не думать…
– Ты так стараешься не думать, хомо, – осклабился Ден. – Думаешь, это отключает боль? Или отсрочит приход Сестры, которая уже заждалась тебя в Краю Вечной войны?
– Меня Сестра подождет, – прохрипел я севшим от напряжения голосом. Потому, что иногда не думать требует всех сил организма, направленных в одну точку. Вернее, на один маленький предмет в моем кармане, последний из тех, что дал мне покойный Виктор Савельев. – Меня – подождет. А тебя – нет.
И, выдернув из кармана невзрачный серый шарик, с силой швырнул его под ноги дендромутанта.
Грохнуло знакомо. Однако от полного ослепления и оглушения меня в очередной раз спасли широко открытый рот и на мгновение зажмуренные глаза. А вот Ден, не ожидавший такого, сидел на троне выпучив глаза… и потеряв со мной ментальный контакт, отчего я немедленно приземлился на ноги.
Полученной свободой я воспользовался немедленно. Прыгнул вперед, схватил меч – и двумя ударами отсек верхние конечности мутанта. И после одним мощным – нижние. Все-таки замечательный меч у Виктора, реально жадный до крови. Причем что красная, что зеленоватая, как та, что хлестала сейчас из ран Дена, клинку без разницы. Моментально впитал в себя несколько капель, оставшихся на полированной стали – и вновь поблескивает себе, будто ничего и не было.
– Ты… что сделал? – растерянно-севшим голосом прошипел Ден.
– Восстановил равновесие, – сказал я, пинком сбрасывая с трона живое полено с говорящей головой. – Предполагаю, что вне своей экосистемы ты просто болтливая деревяшка без всех этих пси-телеспособностей.
– Как же так? – со смолисто-гнойными слезами на глазах прошептал мутант, валяясь на полу рядом со своими еще корчащимися конечностями.
– Надеюсь, что со временем у тебя новые отрастут, – сказал я, отметив про себя, что культи Дена уже не кровоточат, почти мгновенно затянувшись полупрозрачной вязкой пленкой цвета его слез. – Даю честное слово, что после выполнения своей миссии посажу тебя в самую большую яму с дерьмом, какую только найду. Потому как нормальное дерево должно питаться удобрениями, а не вершинами эволюции.
– Сам ты дерево, – всхлипнул дендромутант. – Я разумное существо…
– Был бы разумным, связал бы пище руки и спокойно поел, не выпендриваясь, – сказал я, ухватив Дена за культю и отволакивая подальше от его трона, который, думаю, выполнял роль свое-образной антенны-усилителя мысленных сигналов. – А так – дурак дураком. Ждал, что я свободными руками буду слезы и сопли по морде себе размазывать, вымаливая жизнь? Театра захотел? Будет тебе театр.
Сходив за своим оружием, я рассовал «холодняк» по ножнам, автомат отправил обратно за спину, вновь схватил хнычущий пень за обрубок ноги и потащил его на первый этаж.
– Осторожно, лестница ж-ж-же, – простучал зубами Ден, отсчитывая башкой ступени.
– Ничего, потерпишь, – буркнул я.
Поражаюсь с некоторых. Как над другими издеваться, так это для них нормально. А как их куда волочить начнешь, так и черепом об лестницу их не стукни, и мягкую посадку обеспечь. Ага, щас.
Мягко говоря, мутант был тяжелым. Полено – оно полено и есть. Поэтому со второй половины лестницы я его спустил накатом. То есть, просто пнул – и наблюдал, как он бревном катится вниз, подпрыгивая на ступенях. При этом я ни разу не садист, к нормальным мутам мы со всем уважением. Просто я всегда придерживаюсь принципа «долг платежом красен». И пусть «зеленый пис» меня осудит, но с уродами я не церемонюсь.
Не обращая более внимания на причитания живого полена, я подошел к самой большой куче мусора, накрытой брезентом, сдернул его…
И изрядно удивился.
По характерным неровностям можно было понять, что под брезентом стоит мотоцикл. Но я никак не ожидал найти тут свой байк, который умер смертью храбрых, однажды привезя меня из Петербурга в Москву. Пули, осколки, когти мутантов и разбитое шоссе убили его в хлам, который я спрятал – а вернее, похоронил в зарослях хищных придорожных кустов, к коим существу из плоти и крови лучше не приближаться.
Однако сомнений не было. Передо мной стоял тот самый байк Черного Шака со знакомыми «миниганами» по бокам. Причем абсолютно новый, без малейшей царапины, словно только что с конвейера сошел.
Отремонтировать так мотоцикл в условиях тотального постапокалипсиса было просто нереально. Оставалось одно: над байком хорошо поработал опытный Мастер Полей, умеющий восстанавливать предметы посредством перемещения их по временной линии до точки создания. Высокое искусство, доступное не многим.
Я обернулся к Дену:
– Мотоцикл это работа того же Оператора, кто вас с братцем превратил в симбионтов?
Мутант перестал причитать, и с неожиданной злобой скрежетнул зубами.
– Тебе какая разница?
– Да мне, в общем, по фиг, – пожал я плечами. Потом подумал, вытащил «Бритву» и одним длинным резом располовинил брезент, которым был накрыт мотоцикл.
– А это еще зачем? – насторожился Ден, увидев, что я приближаюсь к нему с куском плотной ткани.
– Затем, чтоб ты меня за задницу не укусил, когда кататься поедем.
И принялся закатывать мутанта в брезент.
– Это издевательство! – заорал было тот. – Глумление над инвалидом! Я задохнусь!
– Будешь орать – пасть тоже заткну, – предупредил я. – И не тренди насчет «задохнусь», у деревьев легких нету. Разве что подвянешь немного.
Поняв, что верещать и давить на жалость бесполезно, Ден оскорбленно заткнулся. Ну и замечательно.
Обмотав упакованное бревно ремнями для вязки пленных, которые на всякий случай всегда ношу с собой, я водрузил его на широкое заднее сиденье мотоцикла, и так же накрепко привязал. Придется ехать аккуратно, говорящее полено, положенное поперек байка, изрядно вылезало за габариты. Правда, с учетом «миниганов» всё равно придется осторожно кататься по переулкам, изрядно захламленным последствиями войны двухсотлетней давности…
