– Ты???
Я молчал.
– Ну ладно, пойду я, – сказал Кречетов. – Чует мое сердце, сейчас будет сцена в духе девачковых романов, а я предпочитаю на досуге боевую фантастику читать. Удачно вам побеседовать.
И ушел куда-то. Ну и хорошо. Я бы тоже ушел, ибо, как и Кречетов, не люблю беседы типа той, которая мне предстояла сейчас. Но без нее спасение Данилы не имело смысла.
– Ага, я, – сказал я. – Одевайся. Больше тут ничего нет, но, думаю, с твоими навыками ты быстро раздобудешь себе и шмотьё, и оружие.
– Где я?
– В лаборатории. В другом мире, соседнем с твоим. Если помнишь, тебя убили. Теперь ты жив.
– Зачем… зачем ты оживил меня?
Слова пока что давались ему с трудом, тело периодически сотрясала мелкая дрожь, но было уже ясно – могучий организм человека, улучшенного D-геном, восстанавливается после потрясения воскрешением с фантастической скоростью.
Я невольно скрипнул зубами. Этого вопроса я ждал… и боялся. Ибо знал, что Данила скажет после того, как я на него отвечу.
Но ответить было необходимо.
– Спрашиваешь, зачем оживил? – натянуто усмехнулся я. – Из-за тебя она превратилась в чудовище. Теперь ты должен вернуть ей долг и сделать всё, чтобы она снова стала человеком. А не сможешь – просто будь рядом и береги ее, как она берегла тебя, когда ты был монстром.
Данила внимательно посмотрел на меня. И сказал утвердительно.
– Ты всё еще ее любишь.
Ну да, я знал, что он так скажет. И не ошибся. И всё, что бы я сейчас не сказал, будет расценено как подтверждение его слов. Поэтому я не стал спорить.
– Давай остановимся на том, что она любит тебя, – произнес я. – Это главное. А теперь запомни мои слова, дружинник. Если ты ее бросишь, я тебя найду и убью как собаку. Я тебе вернул жизнь, я ее и заберу.
– Твое право, – кивнул Данила. – Долг Жизни священен в любом из миров. Только тебе не будет нужды меня убивать. Я ее не оставлю никогда, в какое бы чудовище она не превратилась.
– Надеюсь, – кивнул я. – А теперь напяливай на себя этот мешок и приготовься. Я тебя отправлю ко входу во вселенную Кремля, дальше не получится. Помнишь, где ты погиб?
– Помню.
– Ищи ее там. И да. Вот, держи.
Я протянул ему свой автомат.
– Слишком дорогой подарок, – покачал головой Данила. – Я уж как-нибудь сам…
– Сам ты сейчас в мешковине с едва прикрытой задницей, – сказал я. – А ей живой защитник требуется, а не накаченный труп. Так что заткнись и бери что дают. Вот тебе еще разгрузка с запасными магазинами.
– Не надо…
– Бери сказал, не беси нах! На кой мне патроны без автомата? Всё, приготовься. Как увидишь, что сможешь пролезть, прыгай.
– Куда прыгать?
Вместо ответа я достал из-за пазухи Кэпа, светящегося уже тускло, но пока еще уверенно. Надеюсь, в нем хватит энергии для еще одной «кротовой норы».
Крутить «проводника» я уже наловчился неплохо. Там загвоздка в самом первом движении. Резко рвануть надо, будто грузовик с кривого стартера заводишь. Тогда и сверлёжка активнее пойдет, и энергии Кэп затратит меньше, и греться не так сильно будет – не успеет просто от трения стать горячим, словно маленькое солнце.
Данила с удивлением смотрел, как артефакт расширяет в дрожащем от напряжения пространстве сквозное отверстие, превращая его в огненное кольцо. А я глядел с беспокойством, понимая – сдувается артефакт, из последних сил «кротовину» ковыряет. И размера ее явно не достаточно для того, чтоб в образовавшееся отверстие пролезли широченные плечи дружинника.
– Ну давай, – прошептал я. – Поднажми. Пожалуйста. Очень надо…
И Кэп словно услышал. И поднажал. Аж треск пошел от рассекаемой артефактом ткани мироздания. Несколько секунд – и вот уже висит в воздухе огненное кольцо, сквозь которое вполне можно пропихнуть и трех богатырей размером с Данилу.
– Прыгай! – заорал я. – Быстро, мля!!!
И дружинник прыгнул! Куда только его нерешительность подевалась. С места сиганул, словно невидимый великан ему сапогом увесистый пинчище отвесил, стоило мне по-нашему, по-русски дать команду. Как-никак, мой ученик, моя школа!
И еще раз убедился я в волшебной силе русского мата, с которым наш народ чаще в бой ходит, чем с оружием. Запрещай его, не запрещай, а никуда без него. Если ты русский, он в тебе как граната в разгрузке сидит. И если не дай Зона чего случись, мы с ним голыми руками кого хочешь порвем. А уж если в те руки дополнительно автомат Калашникова вложить, то и без ракет обойтись, думаю, вполне будет можно. Ибо все мы северные варвары в душе, с которых мигом слетает хилый налет цивилизации, когда мы с русским матюгом на врага прём. Или в огонь бросаемся, как Данила сейчас. И остановить нас никому не под силу…
«Кротовья нора» подрожала еще немного, вися в воздухе – и схлопнулась. А на пол с глухим стуком упал Кэп, которого я не успел подхватить. Серый. Безжизненный. Выложившийся так, как только настоящий друг может выложиться, помогая другу.
Я подобрал его, погладил, надеясь, что тепло моих рук вернет артефакт к жизни… Бесполезно. У меня в ладонях лежал просто круглый камень с отростками. Холодный, как и положено быть обычному камню.
– Надо же, первый раз такое вижу, – раздался голос у меня за спиной. – Арт отдал всю свою энергию, подчиняясь просьбе человека. Не думал, что подобный симбиоз реален. Однако чего только в Зоне не увидишь.
Я обернулся.
Рядом со своей огромной чудо-машиной стоял Кречетов, скрестив руки на груди. А из-за нее выходили люди в армейских бронекостюмах. Причем автоматы Калашникова держали в руках лишь двое. У остальных «калаши» почему-то были за спиной, а в руках – странные большие пистолеты, формой немного напоминающие смерть-лампу.
– Я бы рекомендовал тебе сдаться, Снайпер, – скучным голосом сказал Кречетов. – Ты уж зла на меня не держи. Свои обязательства перед тобой я выполнил, так что всё остальное – просто бизнес, ничего личного.
– Продал меня? – усмехнулся я, пряча Кэпа за пазуху и кладя ладонь на рукоять катаны Виктора. В последнее время я свыкся с ней, словно всю жизнь только и делал, что тренировался и воевал длинномерными клинками. Может и правда генетика Меченосца сказывается, память предков так сказать.
– Ну, не без того, – хмыкнул Кречетов. – Как там у классика? Товар-деньги-товар? На то, что я за тебя получил, я не только новую крышку для автоклава закажу, но и…
Он еще говорил что-то, а я уже начал двигаться. Скользящее движение вправо с одновременным вызовом мыслеобраза своего тотема, посредством которого мое личное время начинает течь существенно быстрее времени тех, кто сейчас собирался меня убить.
Для меня это выглядело так, будто их движения с каждой моей секундой становились более замедленными, плавными, ленивыми. Еще пара шагов, и первая голова в шлеме с круглыми наглазниками слетит с плеч, снесенная ударом клинка, откованного несколько сотен лет назад…
