Это был не вопрос, и Рённ, естественно, ничего не ответил. Он сказал свое:
– Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эриксона?
– Какого еще Эриксона?
– До Оке Эриксона. До того полицейского, который вечно жаловался на все и вся.
Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был Хульт.
Он сам лично разговаривал с Хультом не более двух часов назад. Чем занимался Хульт все это время? Сперва весть об убийстве Нюмана вообще не произвела на него особого впечатления. Потом Хульт ушел – на работу, как он выразился.
Ну, в этом еще не было ничего необычного. Хульт был толстокожий полисмен старой выпечки, не ахти какой сообразительности и уж никак не импульсивный. То, что он вызвался работать в неурочное время, когда убили его коллегу, как раз в порядке вещей. При определенном стечении обстоятельств Мартин Бек сам поступил бы точно так же.
Необычным во всей истории был только телефонный звонок. Почему он ни единым словом не обмолвился о том, что разговаривал с женой Нюмана не далее как прошлым вечером? Если у него не было другого повода, кроме желания послать цветы, то почему он позвонил именно вечером?
Зато, если у него, кроме цветов, были другие причины интересоваться тем, где находился Нюман…
Мартин Бек усилием воли прервал эту цепь размышлений.
А звонил ли Хульт вечером?
И если звонил, то во сколько?
Надо еще кое-что уточнить.
Мартин Бек тяжело вздохнул, снова поднял трубку и в третий раз набрал номер Анны Нюман.
На сей раз к телефону подошла она сама.
– Да, – откликнулась она без всякого энтузиазма. – Слушаю вас, комиссар Бек.
– Извините, но я должен уточнить некоторые детали.
– Да?
– Вы сказали, что первый помощник комиссара Хульт звонил вам вчера вечером?
– Сказала.
– В котором часу?
– Очень поздно, а точно не могу сказать.
– Ну хоть приблизительно…
– М-м-м…
– Вы после этого сразу легли?
– Нет, не сразу… еще немного посидела.
Мартин Бек нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Он слышал, как она о чем-то расспрашивает сына, но о чем, разобрать не мог.
– Вы слушаете?
– Да, да…
– Я поговорила со Стефаном. Мы с ним смотрели телевизор. Сперва телефильм с Хамфри Богартом, но фильм был такой жуткий, что мы переключили на вторую программу. Там был эстрадный концерт. С участием Бенни Хилла, концерт только начался, когда зазвонил телефон.
– Превосходно. А сколько же вы слушали этот концерт до звонка?
– Ну, несколько минут. Пять от силы.
– Большое спасибо, фру Нюман. И последнее…
– Что же?
– Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт?
– Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что…
– Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?»
– Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно.
– А именно?
– Сперва извинился, потом спросил, нельзя ли позвать к телефону комиссара Нюмана.
– А почему он извинился?
– Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно.
– А вы что ответили?
– Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?»
– Ну а что ответил господин Хульт?
– «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя.
– А вы что ответили?
– Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил.
– Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил?
– Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно.
– А вы что ответили?
– Я же говорила.
– Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение.
– Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг…
– А вы?
– Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу скорей всего это будет неприятно.
– Ну и его удовлетворил ваш ответ?
– Разумеется. Хульт и сам хорошо знал Стига. По работе.
– Но он сказал, что хочет послать цветы?
«Подсказками занимаемся, – подумал про себя Мартин Бек. – Стыд какой».
– Да, да. И черкнуть несколько строк. Тут я ему и сказала, что Стиг лежит в Саббатсберге, и дала номер палаты, Я припомнила, что Стиг несколько раз называл Хульта человеком надежным и безупречным.
– Ну а потом?
– Он еще раз попросил извинить его. Поблагодарил и пожелал мне покойной ночи.
Мартин Бек со своей стороны тоже поблагодарил фру Нюман и чуть было тоже не пожелал ей сгоряча покойной ночи.
Потом он обернулся к Рённу и спросил:
– Ты смотрел вчера телевизор?
Рённ ответил возмущенным взглядом.
– Ах верно, ты ведь работал. Но все равно можно из газеты узнать, когда по второй программе началась передача с Бенни Хиллом.
– Это я могу, – ответил Рённ и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он с газетой в руках, долго изучал ее, потом сказал:
– Двадцать один час двадцать пять минут.
– Следовательно, Хульт звонил в половине десятого. Поздновато, если считать, что у него не было какой-то задней мысли.
– А разве была?
– Во всяком случае, он не проговорился. Зато он весьма подробно расспросил, где лежит Нюман.
– Ну да, он ведь хотел послать цветы.
Мартин Бек долго смотрел на Рённа. Надо все-таки втолковать человеку.
– Эйнар, ты способен меня выслушать?
– Вроде способен.
Мартин Бек собрал воедино все, что ему было известно о поведении Хульта за последние сутки, начиная с телефонного звонка и кончая разговором в Реймерсхольме и тем обстоятельством, что в данную минуту установить местопребывание Хульта не представляется возможным.
– Уж не думаешь ли ты, что это Хульт распотрошил Нюмана?
