Исследования, посвященные развитию словарного запаса у маленьких детей, показали, что на его объем влияют такие факторы, как темперамент ребенка и его умение сосредоточиваться на том, что говорят ему родители. Словарный запас в основном растет благодаря общению с родителями. Ученые также выяснили, что более общительные по характеру дети вырастают менее косноязычными и умеют лучше выражать свои мысли
[93]. Кроме того, девятимесячные малыши, которые более живо реагировали, когда им читали книжки и показывали в них картинки, в пять лет обладали более широким словарным запасом.
Можно привести много примеров различий, обусловленных генетическими факторами. Например, есть люди, которые дольше других могут концентрироваться на какой-то проблеме. Успех осознанного развития во многом зависит от умения концентрировать внимание, так что занятия таких людей оказываются особенно эффективными. Возможно, существуют даже различия в том, как мозг реагирует на разные задания, что приводит к более быстрому росту новых нейронных структур и умственных способностей.
Впрочем, все это на сегодняшний день – лишь догадки. Пока что мы точно знаем одно: наиболее важный фактор, определяющий успех человека в той или иной области, – это количество времени, которое выделяется на занятия и тренировки. Логичным было бы предположить, что гены – если они вообще играют в этом какую-то роль – скорее влияют на процесс тренировок и на их эффективность. Такой подход полностью может поменять наши взгляды на генетические различия между людьми.
Почему лучше не верить во врожденные способности
В этой главе мы обсудили роль занятий и врожденных способностей в развитии навыков. Я считаю, что, хоть врожденные качества и влияют на освоение навыка на начальных этапах, однако количество и качество тренировок гораздо важнее. Почему? Потому что умение мозга и тела адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам перевешивает любые генетические предрасположенности. Мне кажется, что гораздо важнее понимать, как и почему некоторые виды занятий способствуют развитию навыков, чем тратить время на выискивание генетических различий между людьми.
Но есть и еще более серьезная причина подчеркивать приоритет практики над природой: риск самовнушенного предсказания.
Если человек считает, что определяющую роль в возможности успеха играет врожденный талант, он склонен принимать основанные на этой предпосылке решения. Когда мы предполагаем, что не обладающие врожденным талантом люди не могут добиться успеха по определению, это приводит к тому, что детям, мгновенно не проявившим себя в каком-то деле, велят заняться чем-нибудь еще. Неуклюжих детей не берут в спортивные команды, тем, кто сходу не может спеть песню, велят держаться подальше от музыки, а ребятам, которым сразу не даются вычисления, – от математики. И разумеется, так оно и выходит: девушка, которой в детстве велели забыть о спорте, не умеет играть в теннис или футбол; юноша, которому якобы медведь на ухо наступил, не знает ноты и не умеет петь; а дети, которым твердили, что математика – не для них, так и вырастают, искренне в это веря. Пророчество сбывается само собой.
По другую сторону – дети, которым учителя и тренеры уделяют больше внимания, которых родители хвалят и поощряют развивать навыки. В итоге они вырастают с умениями, недоступными тем ребятам, кому вечно твердили: «Даже не берись, это не твое».
В своей книге «Гении и аутсайдеры»
[94] Малкольм Гладуэлл рассказывает об известном феномене, который заключается в том, что у большинства профессиональных хоккеистов из Канады дни рождения приходятся на месяцы от января до марта. Неужели месяц рождения влияет на склонность ребенка к хоккею? Конечно нет. Просто в Канаде существуют ограничения на минимальный возраст игроков: чтобы попасть в команду, ребенку к 31 декабря предыдущего года должно сравняться столько-то лет. Дети, рожденные в первые три месяца года – самые старшие в своих командах. А в возрасте 4–5 лет, когда все они начинают тренировки, разница в несколько месяцев играет огромную роль. Некоторые дети в группе старше своих товарищей почти на год – а значит, они куда выше и массивнее, обладают лучшей координацией и отличаются более устоявшимся характером. Правда, со временем различия в возрасте сглаживаются и у взрослых игроков уже не видны. Истоки преимуществ, которые обеспечивает разница в возрасте, лежат в детстве, когда физические различия еще имеют какое-то значение.
Феномен канадских хоккеистов объясняется просто: тренеры подыскивают себе самых способных игроков среди совсем маленьких детей. Никто не отбирает детей по возрасту: тренеров интересует только, кто лучше играет и, соответственно, более талантлив. Многие тренеры склонны уделять больше внимания так называемым «талантливым» игрокам, больше с ними заниматься и чаще выпускать на лед. Как правило, этих игроков считают талантливыми не только тренеры, но и их коллеги по команде. Более того, они склонны больше тренироваться, потому что им все твердят, что у них есть все задатки, чтобы прорваться в высшую лигу. Разумеется, удивительный результат не заставляет себя ждать, и это справедливо не только для хоккея. К примеру, исследование тринадцатилетних футболистов показало, что более 90 % лучших игроков родились в первой половине года.
Позднее это преимущество перестает играть такую заметную роль. Возможно, потому, что к моменту отбора в основные лиги младшие игроки понимают, что им нужно тренироваться больше старших товарищей по команде и это входит у них в привычку. В конечном итоге многие из них затмевают бывших школьных «звезд». Но все-таки нет сомнений в том, что у мальчишек из Канады, родившихся с января по март, есть преимущество перед остальными будущими хоккеистами.
Представим, что было бы, если бы такая же схема существовала и в шахматах. Предположим, некая группа специалистов отбирала бы начинающих игроков для обучающей программы при наличии у них некоего «врожденного дара». Они бы учили детей играть а затем, спустя три-четыре месяца, смотрели, кто из них добился наибольших успехов. Мы уже знаем, что в среднем дети с более высоким уровнем интеллекта быстрее осваивают шахматы, так что место в программе предложили бы именно им. Остальных бы попросили на выход. В результате мы бы получили кучу шахматистов с высокими показателями IQ. Но мы-то знаем, что на самом деле многие гроссмейстеры не обладают высоким «тестовым» интеллектом, а значит, в итоге шахматы как вид спорта и искусства остались бы без вклада всех этих потенциально великих шахматистов.
А теперь давайте представим, будто речь идет не о шахматах и спорте, а о математике, которую преподают в школах. Таких же исследований, как в случае с шахматами, в этой области не проводилось, но давайте предположим, будто детям с хорошо развитыми зрительно-пространственными функциями на начальных этапах математика дается проще, чем остальным. Недавние исследования показали, что дети, которые до начала школы играли в настольные игры, где требуется считать количество ходов, быстрее усваивают основы математики в классе. Наверняка существует еще множество разных видов занятий для дошкольников, которые облегчат им освоение математики в школе. Впрочем, многие учителя этого не понимают – они считают, что дети, которым легче дается математика, попросту более талантливы и обладают некими врожденными способностями. Учителя склонны поощрять таких «талантливых» детей и больше с ними работать. Так что нет ничего удивительного, что спустя год эти дети разбираются в математике намного лучше одноклассников. И это неравенство сохраняется на протяжении всей школы. Для некоторых профессиональных областей, например физики или инженерных наук, требуется хорошее знание математики. Эти области оказываются недоступными для школьников, которых сочли неспособными к математике. Но если здесь действует такая же схема, как и в шахматах, то это значит, что человечество лишилось огромного количества выдающихся инженеров и физиков просто потому, что когда-то тем сказали, что у них «нематематический склад ума».
