Которых давным-давно нет.
Они сгорели вместе со дворцом, далеко отсюда, очень давно.
Но я слышу их внутри себя.
Мои стопы ударяют в землю, древко крутится в руках.
Стойка лошади. Удар ласточки, шаг третий, поворотный прыжок, укол.
Все – за долю мгновения.
Я прихожу в себя, стоя в облаке пыли, в низкой стойке текущей воды, с копьем под мышкой, острием, направленным назад. Лицо забрызгано кровью, но у меня ничего не болит.
Я не могу шевельнуть копьем, словно его кто-то держит.
Тот, что стоял передо мной, вдруг выпустил меч и отступил. Раскачивающимся, странным шагом, точно кукла. Совсем как если бы решил уходить домой.
Он схватился за борт перевернутой повозки и рухнул за ней, покатившись по земле и прикрываясь судорожно ухваченной попоной, из шеи его ударил фонтан крови.
Барабанчики бьют все тише.
Я сделал шаг вперед и развернулся, одновременно таща за собой плененное копье, которое с хрустом из чего-то вышло.
Второй нападавший мягко, будто мокрая сорочка, повалился на землю.
Неподалеку еще один продолжал сражаться с Брусом.
С мокрым лицом и задыхаясь, он вертел мечом, рубя и коля, но Брус танцевал перед ним в уклонениях, и клинок резал только воздух. Выглядело так, словно мечник пытался попасть по летающей осе. Но Брус держал перед собой лишь железный знак сколопендры и хрипло молился Праматери.
Маска сидела на его голове криво, под глазом металл был вогнут от удара, но, похоже, Бруса он спас.
Я не успел сделать и шага, когда скрипнули тетивы.
– Кинь копье! – услышал я голос Мирах.
Две стрелы смотрели прямо мне в лицо, я почти чувствовал острое прикосновение их наконечников.
На момент все замерли.
Тот, что сражался с Брусом, подошел к нему и рывком сбросил с него маску, после чего поднял меч горизонтально, целясь Брусу прямо в кадык.
– Стоять! – процедила адептка. На ней была дорожная одежда синдара и бурый плащ с капюшоном. Бритую голову она укрыла под платком.
– Этот щенок убил Шингея, – сказал лучник странно дрожащим голосом, подтягивая стрелу к уху. Его рука чуть дрожала. – Мой брат мертв. Я говорил, что когда мы поднимем руку на жрецов, случится несчастье.
– Хара! – рявкнула она. – Это лишь лунные псы! Благословение Матери с нами.
– Вижу, – пробормотал тот. – Копье летает в его руках как освященное.
– Брось копье! – повторила она.
Я смотрел на человека, который целился клинком в шею Бруса, продолжавшего сжимать в горсти железную сколопендру. Мой соратник стоял неподвижно и вдруг показался мне стариком. Выхода не было, но пальцы не желали слушаться. Если я выпущу оружие, снова перестану быть человеком. Стану животным, которое можно безнаказанно резать. Отчаянно блеющей овцой.
Мои пальцы были словно выкованы из стали. Я с усилием разжал хват: словно разгибая гвозди, – и выронил копье. Оно упало мне точно на носок сапога.
Будь у меня чуть больше времени, чем невыносимо короткое мгновение, за которое летит стрела, мне хватило бы одного движения ноги – и древко снова было бы у меня в руках. Копье.
Меч.
Цепь.
Целый арсенал, скрытый в долбленой деревяшке.
Но у меня не было ни единого шанса.
– Отшвырни копье, Агирен, – произнесла Мирах. – Только легонько.
Выхода не было. Я дернул носком сапога и позволил древку откатиться в сторону. Все еще чувствовал прикосновение наконечников к лицу.
– Где шкатулка? – спросила Мирах. – Если отдашь ее, отпустим вас живыми.
Выходит, она все еще считала меня сельским дурачком.
– Освященная… Шингей, – сказал лучник.
Его голос ломался.
– Хара! Где шкатулка, Агирен? Ты ведь не хочешь, чтобы мы убили твоего учителя.
Я громко хлюпнул носом и дрожащей рукой указал себе за спину.
– Спрятана в повозке.
– Где?
Я медленно развернулся, слыша, как скрипят обе тетивы. Уже знал, как умру. Прошитый стрелами, как путник на мосту.
Я нашел металлические защелки, спрятанные под сиденьем козел, и деревянную перемычку. Крышка отвалилась, открыв перевернутый сверток.
– Вынь его! – приказала она.
– Сама вынь, Мирах, – ответил я медленно. Она стала неподвижной, широко распахнула глаза. Губы ее раздвинулись в гримасе удивления.
Внезапно она ударила стрелка по руке, приказывая опустить лук.
– Как ты сказал?! – адептка подошла ко мне двумя длинными шагами. – Кто ты?.. – спросила, растерянная, и протянула руку, желая приподнять мое лицо.
Это было одно движение, быстрое, как бросок змеи. Я схватил запястье, выкрутил руку Мирах за спину и притянул ее к себе, пережимая горло вторым предплечьем. Выгнул тело назад и чуть приподнял, заблокировав ноги девушки коленом. Она пыталась меня пнуть, но тогда сразу начинала сама себя душить, а выкрученная рука прошивала ее резкой болью. Потому у нее не было другого выхода, кроме как стоять на цыпочках и бессильно втыкать ногти в пережимающую ее глотку руку.
Установилась полная недоверия тишина, которую прерывали лишь хрипы Мирах.
– Пусть опустят луки, – шепнул я ей на ухо.
– Отпусти ее, не то я убью старика! – орал стражник, направляя клинок в горло Брусу.
– Свиньи треснувшего мира! – надрывался Брус.
– Опустить луки! – крикнул я. – Не то задушу ее!
Я позволил девушке поставить стопы на землю и чуть ослабил захват. Услышал свист, с которым она набрала в грудь воздух, а потом начала кашлять.
– Убейте его! – выдохнула она хрипло. Я подбил ее крестец бедром и снова усилил хватку. Она расцарапала мне руку, дергаясь все резче. Один из лучников опустил оружие, но второй, потерявший брата, все еще целился в меня. Он отошел чуть в сторону, желая найти место для выстрела, но я крутанул девушку, заслоняясь ее телом.
В полной тишине раздался легкий звук, когда Брус выпустил из руки сколопендру, что повисла на цепочке, накрученной вокруг его пальцев.
Мирах пиналась все отчаяннее и дергалась всем телом.
Стоявший напротив стрелок неуверенно поднял лук.
Множество вещей произошли одновременно.
Я услышал свист, и сколопендра в руке Бруса вдруг крутанулась в размазанном блеске стали. Хлопнули одежды жреца, и мой соратник превратился в торнадо.
Раздался крик, и меч стражника взлетел в воздух.
Заходящий сбоку от меня лучник развернулся в ту сторону в тот момент, когда Брус на него бросился. Цепочка в его руке превратилась в пучок молний.
