Посему очень важно понимать разницу между двумя общими формами военно-морской деятельности. В спешке и напряжении войны их легко спутать. Отчетливо понимая разницу, мы, по крайней мере, будем видеть, что именно делаем. Мы сможем оценить, насколько любая операция, которая может потребоваться, является жертвой обеспечения успеха, как такая жертва может быть оправдана и как одна цель может служить другой. Пользуясь разницей для проверки, можно избежать серьезных ошибок. Мы можем идти на большой риск, но сумеем его точно оценить и понять, соразмерен ли он цели; тогда мы пойдем на него с открытыми глазами и зная зачем. Кроме того, такое понимание позволит штабу четко определить для каждого командира эскадры его первоочередную цель и роль в операции. Это важнее всего, и именно в определении цели заключается главное практическое значение понимания разницы.
Все станет ясно, как только мы начнем рассматривать защиту от вторжения, которая по праву занимает первое место среди операций по осуществлению контроля. Из всех существующих допущений ни одно так не мешает точной корректировке стратегии, как то, что всегда называет главной целью нашего флота вражеский флот. Относительно боевого флота и обслуживающих его подразделений это, конечно, правда, по крайней мере, пока у противника есть активный боевой флот. Это верно и относительно всех операций по обеспечению контроля, но никоим образом не для операций по осуществлению контроля. В случае, который мы рассмотрим далее – защите от вторжения, – целью специальных операций является, и так было всегда, вражеская армия. На этом фундаментальном постулате всегда строились британские планы по сопротивлению вторжению со времени армады (1805 год).
Это давняя флотская традиция. Инструкции адмиралов постоянно подчеркивают тот факт, что транспорты есть «главная цель». Вся диспозиция флота во время блокады Хока 1759 года была направлена на то, чтобы держать транспорты в Морбиане. Когда же Хок решил расширить свои операции и против эскадры Рошфора, Энсон ему напомнил, что «главным предметом вашего внимания в настоящее время» является, «во-первых, препятствие погрузке армии на суда в Морбиане и, во-вторых, предотвращение выхода из Бреста военных кораблей». Точно так же командовавший соединением кораблей Уоррен в 1796 году, имевший постоянную группу фрегатов перед Брестом, издал приказ своим капитанам, что в случае встречи вражеских транспортов в сопровождении эскорта они должны уничтожить их максимально быстро, до атаки военных кораблей, но сохранить ситуацию, чтобы выполнить эту задачу, когда поступит сигнал. Приказы лорда Кейта, ведшего наблюдение за флотилией Наполеона, были примерно такими же. «Обращаю ваше внимание на уничтожение кораблей, транспортов или лодок с людьми, лошадьми и артиллерией на борту, отдавая им предпочтение в сравнении с кораблями, которые их охраняют. Предотвращение высадки – первоочередная цель, по сравнению с которой все остальные могут отойти на второй план».
В тактике идея была такой же, как в стратегии. Армия была первоочередной целью, вокруг которой разворачивались все диспозиции. Во Франции сила и надежность британской позиции была очевидна, по крайней мере для передовых умов. Когда в 1805 году Наполеон консультировался с Гантомом по поводу возможности флотилии транспортов совершить переход, уклонившись от встречи с противником, адмирал ответил, что это невозможно, потому что погода не способствует ослаблению британской хватки. «В прежних войнах, – сказал он, – бдительность англичан была просто поразительна».
В этом правиле нет исключений, даже когда обстоятельства не позволяют быстро и точно распознать армию и флот как цели. Такая ситуация может сложиться в двух случаях. Во-первых, когда армия вторжения намерена переправляться вместе с боевым флотом, как при вторжении Наполеона в Египет. Во-вторых, если по начальному плану они должны находиться на разных направлениях, но система обороны вынуждает флот приблизиться к направлению перемещения армии, чтобы его очистить. Так случилось с армадой в 1744 году.
В последнем случае армия вторжения, цель которой была неизвестна, находилась в Дюнкерке, а французский флот следовал по Каналу, чтобы прикрыть переход. Сэр Джон Норрис, командовавший домашним флотом Великобритании, находился в Даунсе. Хотя его имя почти забыто, он был одним из величайших основоположников вековых традиций британского военно-морского флота и стратегом первой величины. Информируя правительство о своем плане операций, он сообщил, что намерен следовать со всей своей эскадрой в район Дюнкерка, чтобы предотвратить отплытие транспортов. «Но, – добавил он, – если они, к несчастью, сумеют выйти в море, проскользнуть мимо нас ночью и уйти на север, я отправлю превосходящие силы для их перехвата и уничтожения. С оставшейся частью эскадры я или вступлю в бой с французским флотом на Канале, или буду вести наблюдение…» В этом случае не было времени организовать специальную эскадру или флотилию, чтобы перерезать линию перехода, поэтому пришлось использовать для этой цели боевой флот. При этом Норрис не собирался позволить присутствию вражеского боевого флота отвлечь его от армии вторжения, посему решительно придерживался своей идеи: если транспорты выйдут в море, направить свое наступление именно против них, пока вражеский флот будет сдерживаться оборонительными операциями и наблюдением.
В Египте не было никакой разницы между двумя целями. Экспедиция Наполеона вышла в море одной большой массой. И все же, командуя флотом, Нельсон не забыл о важнейшей идее. Он разделил флот на три «подэскадры», в одну вошло 6 кораблей, в две другие – по 4. «Две из этих „подэскадр“, – говорит Бери, один из его капитанов, – должны были атаковать военные корабли, а третья – преследовать транспорты и топить их – чем больше, тем лучше». Иными словами, Нельсон хотел разобраться с наполеоновской армией, используя только 10, а то и 8 кораблей своего флота против 11 французских.
Можно привести много других примеров уверенности британцев в том, что в случае угрозы вторжения именно армия, а не флот, должна являться главной целью. Это правило доказано вековой практикой. Его значение, конечно, выражено более явно, когда армия и флот действуют на разных направлениях, то есть когда армия находится на линии наступления, а флот ее прикрывает, и две цели не соединяются.
Вторжение в Великобританию всегда должно быть действием на море, где нет господствующей силы. Британский флот при этом может иметь превосходство или нет, но господство всегда должно оспариваться. Если англичане господствуют на море, вторжения быть не может – никто и пытаться не станет. Если лишиться господства вообще, вторжения не потребуется, потому что, не говоря уже об угрозе вторжения, придется заключать мир на лучших условиях, которых возможно добиться. Если на море нет господствующей силы, существует два пути организации вторжения. Во-первых, враг может предпринять попытку прорваться сквозь военно-морскую оборону, имея транспорты и боевой флот в единой массе. Это была примитивная идея, основываясь на которой первоначально планировал испанское вторжение знаменитый адмирал Филиппа II Санта-Круз. Однако быстро развивающаяся военная наука убедила испанского адмирала в несостоятельности этого плана. Масса военных кораблей и транспортов громоздка и чрезвычайно уязвима. Чем слабее морская оборона страны, которой угрожает вторжение, тем более рьяно она должна молиться, чтобы захватчик использовал именно такой план. Когда контакт с флотом противника установлен прочно, особенно в узких проливах, защитники получат самые благоприятные шансы на успех, особенно если будут решительно настроены сделать своей главной целью армию на транспортах и не стремиться сломить себе головы, атакуя эскорт.
