Это не просто гавань – это военная гавань, а значит, охраняют ее едва ли не лучше, чем остальной город. Для подстраховки тут должны были быть места, через которые можно проникнуть за ворота, и все они наверняка отлично защищены.
Николас обернулся в противоположную сторону. Если рассказы Холла были правдой, то… Глаза его наконец привыкли к темноте вокруг, и… вот оно. В древнем Карфагене была не одна гавань, а две. Одна военная, другая торговая.
В том, что римляне обложили город со всех сторон, Николас не сомневался, но важно, что путь между торговой гаванью и городом должен быть гораздо более открытым и менее защищенным. Надо же было купцам как-то провозить свои товары на рынки.
Не тратя дыхания на объяснение, он нырнул в холодные волны и поплыл, двигаясь под водой резкими мощными гребками. За воздухом Николас выныривал, только когда становилось совсем невмоготу, и выскальзывал из воды плавно, чтобы не наделать брызг. Через каждые несколько гребков рука Софии задевала его ногу, давая понять, что она не отстает. Сильнее двинув ногами, Николас проплыл под железной цепью ворот – луна как раз осветила массивные звенья.
Он и не осознавал даже, как давно не ел, сколько уже не отдыхал, пока не свело желудок, а руки и ноги не ослабели, будто высохли; двигать ими теперь стоило огромных усилий. Сколько времени они с Софией путешествуют, не проглотив ничего серьезнее нескольких кусочков хлеба? В очередной раз вынырнув глотнуть воздуха, Николас не стал снова нырять, а замер, чтобы успокоить нервы и убедиться, что София по-прежнему плывет за ним.
Он ждал.
Вода в гавани толкала его в спину, качала, в глаза и нос летели брызги – Николас старался держаться как можно ниже в волнах и все ждал, когда из глубин снова вынырнет темная голова Софии. В отличие от военной, торговая гавань оказалась длинной, прямоугольной формы, и несколько кораблей были пришвартованы вдоль причала носом к корме. Несколько смутных силуэтов двигались вдоль кромки воды, изредка пересекаясь друг с другом и тут же расходясь в противоположных направлениях.
Видимо, легкие патрули; впрочем, гавань была довольно просторной, и все, что им требовалось, – это подождать еще какое-то время, пока ближайший солдат не исчезнет из виду. Как Николас и предполагал, вдоль гавани тянулись невысокие каменные здания; их фасады тонули в темноте. Должно быть, это склады для хранения товаров. Хорошо, что некоторые вещи со временем не меняются.
Чего он не предполагал, так это того, что София, обогнав его, уже вылезала из воды на пристань. С растущим недоумением и, честно говоря, возмущением, Николас следил, как девушка ползет ко входу одного из складов, прямо за спиной охранника. В следующее мгновение она накинулась на солдата сзади, одной рукой зажав ему рот, а другой вцепившись в горло, пытаясь задушить. Когда из соседнего склада показался кто-то еще, его постигла та же участь.
К тому времени, как Николас выбрался из воды и присоединился к ней, София уже успела избавить обоих от туник и сандалий, не забыв и про мечи. Он принял добычу, но посмотрел на девушку неодобрительно.
– Можешь больше не отставать? – проворчала она, отворачиваясь, чтобы Николас мог переодеться.
– Постараюсь сделать все возможное, – сухо отозвался он, подчиняясь требованиям момента и быстро стаскивая с себя мокрую одежду, натягивая воинское облачение. София делала то же самое. Николас убрал все, включая мокрую насквозь обувь, в свою дорожную сумку. – Ну, и куда теперь…
За ее спиной от стены склада отделилась тень, пользуясь слепой зоной девушки, уже не раз подводившей ее.
– Беги! – выдохнул он. – Бегом!
Но София, кажется, уже сама успела прочесть страх на его лице и бросилась на землю как раз в тот момент, когда в воздухе запел меч – едва не отхватив ей волосы. Вместо этого он вонзился в стену, да так глубоко, что нападающий даже не стал пытаться его вытащить – взялся за другое оружие.
Изогнутый кинжал, продолжавший палец, словно коготь.
13
Вспышка боли полоснула Николаса между лопаток; силой невидимого, но очень ощутимого удара его швырнуло вперед, выбив воздух из легких. Обернувшись, он успел увидеть отблеск длинной пики, исчезающей в волнах прибоя. Рискуя в любую секунду потерять сознание, Николас перекатился к ближайшему зданию, под защиту его стен, пытаясь укрыться от того, что грозило сверху.
София… Он испуганно шарил глазами вокруг, злясь на себя. Резкий порыв воздуха и рык вновь заставил его отскочить назад – Николас едва не угодил под меч очередной спрятанной под капюшоном фигуры: лезвие лязгнуло по камню с такой силой, что брызнули искры. Да так близко, что Николас успел разглядеть в его начищенной поверхности собственное перепуганное до смерти отражение.
Ад и проклятие!
Юноша вырвал из-за ремня свой нож, парируя первого нападавшего, с кинжалом в виде когтя. Предплечье задрожало, принимая на себя удар, и Николасу не удалось быстро отступить подальше, так что кончик лезвия его все-таки достал, царапнув подбородок. Накидка, в которую кутался нападавший, источала вонь соли и пота и казалась куском, вырезанным из ночного неба. Луна светила с вышины так ярко, что можно было разглядеть мелкую вышивку по краям плаща, узоры, закрученные виноградными лозами, и даже длинные лучи сотни маленьких солнц.
Нога нападавшего неожиданно подцепила его под колено, воспользовавшись усталостью юноши и тем, что он так и не восстановил равновесие. Николас рухнул на землю, крепко, до искр в глазах, приложившись затылком. Попытавшись подняться, он ощутил, что в правую руку словно вонзились горячие иглы – она подломилась под ним, вспыхнув болью.
Справа что-то с тошнотворным стуком ударилось о землю, но Николас не рискнул отвести взгляд от противника, кроме как ради того, чтобы вскочить на ноги. Разум целиком сосредоточился на убийственном танце смерти – удар, блок, уклониться, двинуть кулаком; увлеченное сражением, тело разгоралось огнем. Он дал мужчине, горой возвышавшемуся над ним, отбросить себя назад, ближе к Софии, – девушка склонилась, вытягивая свой нож из шеи еще подрагивающего на земле тела.
Нападающие были абсолютно неотличимы друг от друга: черный плащ, серебряный коготь.
Какого дьявола тут происходит?
Мужчина не попал Николасу по носу, но все-таки дотянулся кулаком до подбородка – достаточно сильно, чтобы выбить из головы все мысли. В глазах задвоилось, юноша не мог решить, какой из двух силуэтов перед ним настоящий, поэтому широко замахнулся, целя сразу в обоих. Серебряный коготь метнулся вперед, рассекая кожу на руке и едва не проткнув запястье насквозь. Теперь, оказавшись совсем близко, Николас видел мертвенную бледность нападавшего, почти восковую, словно его кожа никогда не знала солнца.
Мужчина неожиданно споткнулся, завалился на бок, толчком выдыхая воздух. София резким движением вырвала нож, который за секунду до того всадила нападавшему между лопаток. Николас поднял было руку, но она все еще ощущалась как-то странно: тяжелее, чем должна была быть, и двигалась так медленно, что нападавший легко блокировал его удар толстыми, черной кожи, перчатками. Мужчина вдруг выпрямился, направив кинжал-коготь на Николаса, а меч – на Софию.
