У меня нет на это времени.
– Кто..? – спросила София.
– Майлз Айронвуд.
– Всегда… хотела… заколоть его.
– Тогда у тебя появилась отличная возможность, – заметил Николас. – Не умирай, пока не исполнишь свое желание.
Дом имел тот же недостаток, что и город: если Айронвуды войдут во двор, у них с Софией не останется выходов. Кроме как…
Николас поспешил к лестнице, ведущей на второй этаж, а потом – на следующий. София пугающе обвисла у него на плече.
– София? София!
– Эй! – с улицы, заглушая весь остальной шум, раздался крик. – Картер!
Ноги горели, когда он мчался по неровной лестнице с Софией на плече, дрожа от напряжения, чтобы удержаться в вертикальном положении.
Третий этаж, четвертый, пятый… он чуть не потерял равновесие, оказавшись на крыше, на мгновение отвлекшись на тяжелый стук шагов за спиной.
Николас оглянулся, раскрутив Софию, как на карусели; он выглядывал ближайшую крышу, чтобы перепрыгнуть на нее. Дышал он так шумно и надрывно, что не услышал свиста стрелы – только почувствовал боль, когда она вошла в плечо. Николас пошатнулся, сбитый силой удара.
– Картер, стой! – крикнул один из мужчин. – Ты делаешь себе только хуже.
Хуже это как? Насколько он понимал, эти люди хотели доставить его к Айронвуду единственным способом: убив. А у него еще оставалось слишком много дел, которые хотелось бы доделать.
Например, найти Этту.
Николас собрался с силами, двинувшись к дальнему краю крыши, пытаясь прикинуть, получится ли перебросить Софию, когда услышал резкий свист.
Ему потребовалось мгновение, чтобы вычислить источник: небольшую темную фигурку, притаившуюся на соседней крыше; она призывно махала рукой. Его сердце затрепетало, понадеявшись, что это Роуз, которую он мечтал задушить за все, во что она их втянула, но, к удивлению Николаса, он был равно доволен, признав в таинственной фигурке Ли Минь. Если выбор стоял между людьми Айронвуда и воровкой, по меньшей мере, способной найти выход из Карфагена… то выбор была весьма простым.
– Извини, – сказал он Софии, снимая ее с плеча.
– … что…
Он бросил девушку, словно корзинку, поморщился, когда она ударилась о твердую крышу. Сжав зубы, отломил длинный конец стрелы, не обращая внимания на теплую влагу, пропитавшую тунику. Между двумя зданиями был от силы ярд, так что он с легкостью перепрыгнул с крыши на крышу. Ли Минь присела на колени, помогая поднять Софию.
– Мэм, вы пришли по каким-то таинственным причинам помочь или же убить ее за кражу ваших денег? – серьезно спросил он. – Потому что у меня нет времени на последнее, да и ваши конкуренты скоро прибудут.
Ли Минь подняла взгляд от посеревшего лица Софии.
– Что ей дали?
– Болиголов, – угроза, таившаяся в слове, от произнесения вслух словно бы материализовалась, получила новую жизнь.
– Тогда быстро, – скомандовала Ли Минь. – У нас мало времени.
Не имея других вариантов, ощущая быстро нарастающее бессилие, Николас поспешил за нею на соседнюю крышу.
– Пригнись, – велела она, глядя куда-то за его плечо.
Не успел он опуститься на колено, как она выхватила нож из глубин плаща с капюшоном и поразила первого нападавшего прямо в сердце. Тело покатилось вниз по ступенькам, увлекая за собой остальных. Один сумел устоять на ногах и получил ножом по горлу. Повернувшись к Ли Минь, Николас обнаружил, что она бежит вниз по ступенькам у задней стены здания.
– Сюда, сюда! – крикнула она. – Не отставай!
– Не отставай, говоришь… – пробормотал парень, пытаясь удержать темп и не рухнуть вместе с Софией.
Ли Минь оказалась невероятно подвижной, что неудивительно при ее миниатюрности, Николас же чувствовал себя неуклюжим животным, он едва ковылял за ней. Левая рука начала неметь: он ощущал, как наконечник стрелы скребет о кость. К горлу подступила тошнота; парень постарался сосредоточиться на том, чтобы не уронить Софию. Кричащие голоса по-прежнему раздавались очень близко, вспарывая неуютную тишину осажденного города.
Николас обрадовался, почувствовав под ногами твердую землю, но времени остановиться и попытаться стряхнуть темную пелену с глаз не было. Он следил за Ли Минь, скользящей через изумленную толпу, словно дельфин по волнам. Кто-то – женщина – коснулся его руки, когда он проходил мимо, но Николас, не останавливаясь, стряхнул ее. Живот скрутило, но они продолжили подниматься на холм к зданиям, венчающим Бирсу.
Незадолго до самой вершины, Ли Минь резко повернулась, юркнув между двумя последними домами, распахнув калитку, стоявшую у нее на пути. Там, прямо за лучом света, льющимся в узкий переулок, обнаружился мерцающий вход в проход.
Словно чувствуя их приближение, он гудел все выше. Николас почувствовал, что запинается, задыхаясь от пыли и металлического привкуса крови, но сделал последний рывок вперед и исчез, подобно мимолетному порыву ветра.
Петроград
1919
18
Элис как-то учила Этту: если хочешь стать концертирующей скрипачкой, нужно превыше всего беречь четыре вещи: сердце – от критики, ум – от отупения, руки – от слабости и уши – от глухоты.
Но в ту минуту Этта ничего не слышала за резким, болезненным звоном, пронзавшим голову, словно тысяча ножей. Мир навалился на грудь и плечи всем весом, не давая вдохнуть.
Она с усилием разлепила глаза, поперхнувшись загустевшим воздухом.
Клубы дыма закрывали все сказочной дымкой, даже пламя, разбегающееся по шелковым гобеленам на стенах, опалявшее штукатурку. Люстра над столом разбилась, и осколки стекла рухнули ледяной лавиной на… Стола не было – вместе с частью пола он просто исчез, оставив неровную черную дыру. Этта моргнула, ища взглядом остальных среди тлеющих углей, и глаза защипало.
Все исчезли: царь, Уинифред, Дженкинс. Официант. Значит, их вывели – спасатели уже увели их оказывать помощь…
Нет.
По спине пробежал холодок внезапной уверенности, заталкивая крик обратно в горло.
Нет.
Их не вывели. У них не было времени уклониться от взрыва. Значит…
Они провалились сквозь пол. Или они… их тела… приняли на себя удар…
Этта снова задохнулась кашлем, грудь слишком сдавило, чтобы сделать вдох. В бок что-то упиралось, вонзаясь все глубже и глубже с каждым ее движением, с каждой попыткой сдвинуть неподъемный вес с груди и пропустить воздух в легкие. Одну руку придавливала ее собственная спина, вторая была зажата между ребрами и какой-то теплой массой сверху.
Генри.
«Генри… – Этта чувствовала, как слово вылетает из ее горла, но не могла расслышать его сквозь звон в ушах. – Генри! Генри!».
