Таким образом, сделавшийся столь популярным упрек Чирнгауза (Ер. 70) в том, что Спиноза ставит атрибут cogitatio в параллель ко всем остальным атрибутам и создает между ними неравноправие в их распространении («Attributum cogitationis se multo latius quam attributa caetera extendere statuatur»), заменяется как бы еще большим несоответствием: все бесконечные и конечные модусы всех бесконечных
— 73-
атрибутов, не исключая и атрибута cogitatio, оказываются как бы в параллельном отношении к истинным идеям интеллекта, т. е. к одному бесконечному модусу атрибута cogitatio. Один из серьезных новейших исследователей Спинозы Иоахим пытался устранить возражение Чирнгауза о несоответствии, подставляя, однако, как и Чирнгауз, в положение II, 7 на место модуса — бесконечного интеллекта — атрибут cogitatio. Он указывал, что по отношению к cogitatio не может быть вопроса о большей или меньшей распространенности, так как это выражение может быть только образным по отношению к этому атрибуту
[365]. Однако это само собой разумеется, что о распространенности в буквальном смысле слова здесь не может быть речи; затруднение же исчезает при условии понимания «бесконечного» у Спинозы как исключающего всякий вопрос о числах, в связи с пониманием особенностей содержаний интеллекта как стоящих вне имагинативных ограничений. Имея в виду указания Спинозы в этом направлении, ясно, что отношение идей в указанном смысле к вещам в указанном смысле не может рассматриваться ни с точки зрения пространственных или образных, ни с точки зрения числовых соотношений; другими словами, идеи интеллекта, т. е. идеи одного бесконечного модуса, именно потому, что мы имеем дело с познанием вне числа и с «бесконечным» в смысле Спинозы, не могут оказаться ни более распространенными, ни менее распространенными, ни более многочисленными, ни менее численными от того, будут ли они соответствовать (convenire) всем бесконечным (конечным и бесконечным) модусам одного атрибута или всем бесконечным модусам двух атрибутов или бесконечным модусам бесконечных атрибутов субстанции. Бесконечное в смысле Спинозы может соответствовать любому бесконечному, не становясь от этого больше или меньше в каком бы то ни было смысле слова. Для математика это положение понятно само собой, по аналогии с соответствующими математическими содержаниями, а тем более оно понятно для
— 74-
философа в том смысле этого слова, как его понимали Декарт и Спиноза.
Поэтому так называемые «нарушения параллелизма» у Спинозы как в отношении атрибута cogitatio к другим атрибутам, так и в отношении вопроса об идеях идей, являются нарушением того параллелизма, который вкладывают на разные лады в Eth. II, 7 и в учение Спинозы исследователи Спинозы, начиная с Чирнгауза, и ни в коем случае не нарушением тех соотношений, которые даны Спинозой в аксиомах 4 и 6, 1 части «Этики» и положении 7, II части ее, говорящих о соответствии истинных идей с их идеа-томи, т. е. объективно данных сущностей с формально данными сущностями, и одинаковости связи и порядка как тех, так и других для истинного познания. Таким образом, в учении Спинозы устанавливается соответствие всех истинных идей их идеатам (уже в аксиомах первой части «Этики», основанных на теории познания Спинозы) и одинаковость порядка и связи истинных идей друг с другом со связью идеатов друг с другом (более определенно формулированная в положении Eth. II, 7), без всякого нарушения того, что не может быть нарушено по отношению к бесконечным или внечисленным содержаниям адекватного познания, специфически отличным от имагинативных содержаний, в их случайности и зависимости от числа, пространства и времени.
Из сказанного ясно, что для Спинозы положение Eth. II, 7 в этом смысле, в сущности, является самоочевидным, при предпосылке ему теории познания Спинозы и аксиом первой части «Этики». Вообще многие положения Спинозы являются аксиомами для того, кто вник в содержание его теории познания и в смысл его определений. Тот факт, что Спиноза в разное время приводит некоторые положения то в виде аксиом, то в виде теорем, не является, как это полагают некоторые его исследователи, указанием опять-таки на «генезис» воззрений Спинозы, но оказывается естественным следствием неизменного воззрения Спинозы на отношение аксиом к теоремам или, лучше, к положениям его философии. «Аксиомы» философии Спинозы не отличны от «положений» его философии для всех тех, кто адекватно воспринимает их содержание, но аксиомы должны быть даны как положения и требуют демонстрации для лиц,
— 75-
неподготовленных к пониманию их аксиоматических содержаний.
В связи с этой точкой зрения стоят и частые доказательства Спинозы от противного, которые равносильны тому, что данное в том или другом положении для того, кто, по выражению Спинозы, внимателен, attendet, является самоочевидным (см., например, доказательства положений 12, 13, 1 части «Этики»); эти положения — аксиомы для всякого, усвоившего себе определение субстанции и смысл адекватного познания. См. также Eth. 18, Sch. 2, где по поводу Eth. I, 7 Спиноза говорит: «Si autem homines ad naturam substantiae attenderent, minime de veritate 7. Prop, dubitarent; imo haec Prop, omnibus axioma esset». В письме 9 к Де Фризу, говоря об истинном определении, Спиноза указывает, что истинное определение есть та же аксиома или положение (Ер., р. 223) и т. д.
Возвращаясь к содержанию II, 7, отметим еще, что как понимание его собственного содержания, точно так же и понимание более специальных содержаний его короллария и схолии, а также и следующих за ними положений, уже заложено и дано в понимании предшествующих определений и аксиом I и II частей «Этики». Не имея возможности останавливаться на этих специальных содержаниях, отмечу только по поводу II, 7 Sch., что поскольку в самом положении И, 7 вдет речь об идеях и вещах, т. е. объективно данных сущностях и формально данных сущностях, и ни о чем более, то и res — «вещь» его примеров, не есть нечто третье, в роде Кантовой «вещи в себе», но есть все та же сущность вещи, а в конечном счете сущность субстанции, поскольку (quatenus) она рассматривается под тем или другим атрибутом в выражении того или другого модуса: per diversa attributa explicitur, или: duobus modis expressa (p. 77). (См. также положение Eth. II, 21, которое, кстати сказать, имеет большое значение для более подробного выяснения содержания II, 7; здесь, в свою очередь, под «Индивидом» имеется в виду не что иное, как вся Природа, т. е. опять-таки формальная сущность субстанции (см. Eth. II, Lemma 7. Sch.).
Наметив таким образом содержание Eth. II, 7, обратимся к вопросу о человеческом духе и человеческом теле — mens и corpus в учении Спинозы, в связи с чем должно выясниться и то, насколько к утверждениям Спинозы о духе и теле
