● После референдума 2004 г. о двойном гражданстве и предшествовавшей ему кампании по сбору подписей накопление и обработка контактных данных симпатизирующих партии избирателей осуществлялись уже прямо «промышленными методами». «Социальный референдум» 2008 г. об упразднении платы за учебу в высших учебных заведениях, за визиты к врачу и пребывание в больнице, а также другие кампании по сбору подписей служили лишь расширению и обновлению этих списков. Позже банк данных, названный по имени директора партии и руководителя ее политических кампаний списками Кубатова, был дополнен и данными тех, кто не питает симпатии к «Фидес».
● Снова придя к власти в 2010 г. после восьмилетнего перерыва, «Фидес» использовала для создания связанной с партией сети сторонников и государственные, правительственные средства. В ходе акций, получивших название «национальных консультаций», гражданам, достигшим избирательного возраста, рассылались письма, содержавшие манипулированные вопросы, касающиеся изменения конституции, экономических, налоговых и социальных проблем, а также миграционной политики. Однако настоящей целью сбора лояльных ответов, на которые столь часто ссылались власти, но которые никогда не подвергались проверке, а также противоположных мнений было лишь уточнение, исправление списков Кубатова.
Организованные формы поддержки партии, созданные в ее непосредственном окружении, были в основном приспособлены к нуждам оппозиционной деятельности. Правда, они продолжали существовать и позже как средство мобилизации сторонников, не принятых в партию или приемную политическую семью, однако после возвращения «Фидес» к власти в 2010 г. произошло совмещение кадровой деятельности партии и правительства (HR), и после ликвидации автономных общественных организаций была создана своего рода посткоммунистическая система вассалитета.
2.8. Политическая холодная война: расшатывание институциональных сдержек и ограничительного принципа конституционного большинства до 2010 г
2.8.1. Политическая холодная война
Неожиданно потерпев поражение на выборах в 2002 г., «Фидес» не сделала из этого вывод о необходимости отказаться от политики резкой конфронтации и вернуться к характерной для консенсусной демократии культуре компромиссов, регулируемой институтами разделения властей, а, наоборот, оперировала в своей оппозиционной деятельности средствами политической холодной войны. В это время в политическом арсенале партии появились такие методы, как непризнание чистоты выборов, проведенных ее собственным правительственным аппаратом, и легитимности нового правительства социалистов и либералов, отказ от сотрудничества, необходимого для функционирования системы демократических институтов, интенсивное применение диффамации и вербальной агрессии по отношению к представителям, распоряжениям и программе правительственной стороны, a также постоянные уличные беспорядки, иногда сопровождавшиеся насилием. По мнению «Фидес», положение, гарантированное принципом разделения властей, следовало использовать не для контроля за правительством, а для нападок на него. В речи после поражения на выборах 2002 г. Орбан провозгласил лозунг «Родина не может быть в оппозиции!», ставший идеологическим оправданием этих нападок и означавший не что иное, как попытку исключить из нации сторонников правительства социалистов и либералов. Таким образом, уже с 2002 г., а особенно после выборов 2006 г., на которых коалиция ВСП – ССД снова получила право на формирование правительства, сложилось своего рода двоевластие. Средством присвоения позиций, служащих контролю за правительством, была целенаправленная кадровая политика. Если после 2010 г. нельзя было бы осуществить конституционный путч без системы внутрипартийного вассалитета и подчинения, то еще раньше так же невозможно было бы поддерживать осадное положение консенсусной демократии, если бы в обеспечивающие противовес учреждения делегировались независимые эксперты, а не дисциплинированные солдаты партии.
Краеугольным камнем системы сдержек и противовесов в венгерском конституционном строе был барьер конституционного большинства в две трети голосов. Именно такое парламентское большинство требовалось для изменения конституции, а также многих так называемых краеугольных законов (о самоуправлении, СМИ, выборах, общественных объединениях и т. д.). Тем самым гарантировалось, что в области решений, касающихся основ политического строя, благодаря необходимости консенсуса между правительством и оппозицией будет реализовываться характерный для либеральных демократий принцип разделения властей. После выборов 1990 г. Венгерский демократический форум (ВДФ) и ССД заключили соглашение, сократившее число законов, требующих конституционного большинства, чтобы будущие правительства могли стать действительно ответственными. Дилемма была реальной. С одной стороны, с середины 90-х гг. барьер большинства в две трети голосов все в большей степени препятствовал проведению необходимых реформ, поскольку в руках «Фидес», не стремившейся к консенсусу, он стал орудием шантажа правительства по логике «мы проголосуем за то, что в принципе считаем правильным, только если получим что-нибудь взамен, или вообще не будем голосовать ни за что, потому что не желаем успеха правительству». С другой стороны, вследствие восточного характера политической культуры и слабости обычного права этот барьер обеспечивал необходимую защиту системы институтов либеральной демократии. Тот факт, что барьер большинства в две трети голосов породил не культуру поисков консенсуса, а культуру шантажа и устранения политических конкурентов, свидетельствует лишь об убожестве венгерской политической жизни. Если какая-либо из противостоящих сторон, стремясь захватить и удержать власть, готова дойти до крайности в саботаже необходимости консенсуса, то со временем политическая система становится недееспособной. В результате этого общество, видящее лишь бессилие власти, начинает тосковать по решительному, твердому руководству.
Замещение руководящих кадровых позиций в независимых от правительства учреждениях , как правило, тоже требовало парламентского большинства в две трети голосов или участия президента республики. В случае конфронтации противонаправленных устремлений в ходе этих длившихся иногда годами кадровых согласований стороной, поворачивающей руль, чтобы избежать столкновения, никогда не бывала «Фидес», а всегда – социалисты, обремененные комплексом неполноценности как преемники коммунистической партии, опасавшиеся чрезмерного влияния либералов и ограниченно дееспособные из-за олигархической структуры своей партии. В результате этого «Фидес», как правило, выходила победителем из кадровых состязаний. Будучи у власти, эта партия в случае необходимости объявляла дееспособными учреждения с неполным личным составом, как, например, куратории государственных СМИ и информационного агентства, контингент которых был заполнен лишь наполовину и только представителями правящих партий. Будучи в оппозиции, «Фидес» была готова даже парализовать работу этих учреждений. Это приводило к тому, что, в то время как в учреждениях с полным составом делегаты «Фидес» за редким исключением вели себя как дисциплинированные, преданные партии дроиды, делегаты ВСП, обязанные своими постами не партии как таковой, а внутрипартийным группировкам, обычно конкурировавшим и друг с другом, в надежде на выживание часто действовали не только независимо от принципов, составлявших этос их позиций, но и независимо от собственной партии. По остроумному замечанию председателя либерального ССД Габора Кунце, «у социалистов на каждый пост есть минимум по два непригодных человека». Разница в порядке выдвижения кандидатов в этих двух партиях заставила значительную часть членов паритетных учреждений уже в первом цикле назначений искать благосклонности «Фидес», что давало надежду на переизбрание.
