● Владельцем и пользователем компьютерной программы для парламентских и муниципальных выборов была частная фирма, состоявшая из бывших экспертов Министерства внутренних дел, и никогда не возникало сомнений в корректности функционирования системы. Парадоксальным образом в этом случае именно частная собственность гарантировала, что компьютерный подсчет голосов не послужит фальсификации результатов выборов. Однако партия «Фидес» воспользовалась средствами правительственного давления и бюджетных переплат, чтобы завладеть этой компьютерной программой. На причины огосударствления лучше всего указывает то, что если ранее политические партии, выставлявшие общевенгерские списки на выборах, могли посылать компьютерных специалистов для проверки работы базы данных и софтвера, то после огосударствления «Фидес» упразднила эту практику.
● Так называемые списки Кубатова – общее название баз данных, созданных и используемых директором партии «Фидес» в ходе различных выборов, референдумов и сборов подписей, а после прихода партии к власти – и так называемых национальных консультаций. На основании этой постоянно обновляющейся базы данных, содержащей миллионы единиц информации, могут быть выделены различные группы людей, выбранные, например, по признаку активности, преданности, доступности, регионального проживания и по другим соображениям. Эти списки служат целям приемной политической семьи: от мобилизации человеческих ресурсов до создания клиентуры. Уже в течение нескольких лет в них содержатся данные не только преданных симпатизантов, но и, насколько это может быть установлено, критиков партии «Фидес».
5.4. Полипбюро вместо политбюро
[92]Принятие реальных политических и экономических решений вышло из вéдения легитимных органов публичной власти и даже «политбюро» партии и перешло в руки «полипбюро» приемной политической семьи. (В Венгрии 80-х гг. с большим успехом демонстрировался популярный итальянский сериал о сицилийской мафии «La piovra», получивший у нас название «Полип», а в России – «Спрут».) Естественно, полипбюро не имеет легитимности, вытекающей из ее властной природы. Центральная властная площадка мафиозного государства, приемная политическая семья, не подпадает под определение формальной организации, имеющей какие-либо партийные или государственные функции. Трудностью традиционных моделей научного анализа является не то, что в высших органах партии и публичной власти есть немало лиц, явно не обладающих значительной властью, а скорее то, что очевидным влиянием и властью обладают лица, не являющиеся членами каких-либо органов и организаций. Это противоречие нельзя преодолеть с помощью традиционного, привычного в кремлинологии политологического подхода, при котором делаются попытки отыскать внутри формализованных органов власти неформальные очаги реальной власти. На общества советского типа еще распространялось предположение, что формальные правительственные полномочия действительно осуществляются парторганизациями, называемыми «руководящей силой общества», и борьба между политическими деятелями, располагающими различной степенью влияния, идет внутри руководящих оргaнов коммунистической партии. Однако там обладатели реальной власти заведомо были членами формализованных, легитимных органов власти. В случае «Фидес» нельзя серьезно предположить, что, например, один из заместителей председателя и руководитель женского отделения партии, депутат Европарламента Ильдико Пелцне Гаал или добровольно ушедший в изгнание в качестве бургомистра одного из будайских районов Золтан Покорни обладают реальным влиянием на вынесение каких-либо решений. С другой стороны, очевидно и то, что не имеющие легитимных позиций приближенные олигархи или доверенное лицо премьер-министра, «гуру» коммуникации и избирательных кампаний Арпад Хабонь, также не имеющий никакой формальной государственной позиции, должности и доходов, оказывают определяющее влияние на решения приемной политической семьи.
Поэтому правильнее говорить не о политбюро, а о полипбюро, в котором реальный центр власти образует высший узкий круг приемной политической семьи, действующий не в качестве формализованного, легитимного органа. В противоположность коммунистической и некоторым другим диктатурам не у партии, то есть у «Фидес», есть организации, действующие в качестве приводных ремней для осуществления ее воли, а сама партия превратилась в лучший приводной ремень приемной политической семьи. Властный центр не только не может быть описан как легитимная формализованная организация, но невозможно говорить и о принятии коллегиальных решений. В органах «Фидес» не формулируются политические цели, партия лишь выступает посредником между приемной политической семьей, нелегитимно принимающей формирующие политику решения, и легитимным претворением этой политики в жизнь: в парламенте, правительстве и муниципалитетах.
5.4.1. Отграничение властной элиты мафиозного государства от других исторических аналогий
Приемная семья мафиозного государства лишь ограниченно и метафорически может быть сопоставлена с властной элитой других обществ: с кланами и родами досовременных обществ, феодальными сословиями, христианским средним классом Австро-Венгерской монархии или Венгрии в период между двумя мировыми войнами, властью олигархов или номенклатурой бывших коммунистических режимов.
● Кланы и роды досовременных обществ, с одной стороны, складываются в основном на кровнородственной основе, но, расширяясь на личной, семейной основе, принимают и чужих. Когда сеть уже вырастает за рамки кровнородственной иерархии, система усложняется, это уже характерная черта организации мафиозного типа. В элите мафиозного государства семья, основанная на кровнородственных связях, постоянно пополняется семьями, присоединяющимися к ней не на кровнородственной основе, то есть становится приемной семьей. С другой стороны, права, компетенции кланов и их вождей составляют в досовременном государстве часть естественного права. Если незаконные права для приемной семьи кланового типа выбиваются с помощью коррупции, угроз и насилия, то это уже мафия, а если все это делается с позиции монополии на публичную власть, то это – мафиозное государство.
● Некоторые эмираты в районе Персидского залива как своего рода постмодерные монархии строятся на базе сети семей и приемных семей, связанных с родом правителя, но как таковые они легитимны. Это своего рода монархии, в которых глава клана по этому праву является одновременно и правителем: его положение в семье и более широкая властная легитимность совпадают. Не так, как в мафиозном государстве, в котором он нацеливается на эту позицию, но его статус нелегитимен. Глава политической семьи мафиозного государства в крайнем случае жаждет добиться положения шейха, характерные черты которого: династическое наследование власти, назначенный, в лучшем случае отчасти выбранный, но располагающий лишь совещательным правом парламент. В то время как граждане государства, члены приемной семьи, получают своего рода ренту от государства, гастарбайтеры, находящиеся на нижнем уровне общественной пирамиды, но во много раз превосходящие граждан данного государства по своей численности, не имеют гражданства, то есть снабжения, полагающегося по праву принадлежности к приемной семье. Казна не имеет обязательств по обеспечению их детей и престарелых родственников, оставленных за пределами шейхства. Благодаря нефтяным доходам эти страны (как Катар) даже могут проводить чемпионаты мира по футболу. То, чего глава приемной политической семьи мафиозного государства вынужден добиваться шантажом, замаскированным под легитимный метод, дается шейхам в их собственных «владениях» естественным образом как главам семейного бизнеса. Власть шейхов легитимна по своей природе, в то время как «социальную солидарность» они должны проявлять только по отношению к членам своего рода и располагающей гражданством приемной семье.
