Огосударствление значительной части муниципальных учреждений, а также изъятие на этом основании средств у муниципалитетов, причем в гораздо большем объеме, чем требовалось им для выполнения прежних функций, привели к тому, что 2900 из примерно 3200 муниципалитетов не располагают недетерминированными, то есть свободно используемыми – например, на нужды развития – денежными средствами. Так они превращаются из муниципалитетов в «хозяйственно-эксплуатационные конторы» с ограниченными полномочиями. «В 2014 г. запланированные бюджетные ассигнования на нужды местных самоуправлений были на 30 % ниже действительных расходов за 2010 г. Из источников финансирования урезанного местного бюджета были изъяты разделенные налоги на доходы физических лиц, что сократило экономическую заинтересованность на местах и увеличило зависимость от дотаций. (…) В политизированном государственном управлении все это, естественно, работает только при проявлении политической лояльности и служебного приспособленчества. Соответствие пожеланиям местных избирателей становится менее важным, так как будущие результаты будут зависеть от получения внешних ресурсов, от характера единичных решений, касающихся даного населенного пункта. Это уже менее прозрачный процесс, который не поддается контролю со стороны избирателей и гражданских организаций и поэтому непременно сопряжен со значительными коррупционными рисками. (…) Может ли веберовская бюрократия результативно функционировать в рамках централизованного государственного сектора и при отсутствии системы политического и общественного контроля? При централизованном принятии решений будет расти информационная асимметрия, и это породит новые формы коррупции в новом механизме принятия решений»
[107].
5.7.2. Разрушение автономного пространства интеллектуальной деятельности: культуры и образования
5.7.2.1. Культура
Во время первого правительственного цикла «Фидес», в 1998–2002 гг., смене элиты в области культуры еще мешала многоцветность политической карты местных самоуправлений. Если тогда борьба еще шла за руководящие посты или крупные государственные заказы, то после 2010 г. намерения однозначно изменились: целью стал систематический захват распределительных позиций в различных сегментах культурной жизни.
В условиях культуркампфа вопрос, поднимаемый с демагогической ссылкой на вкусы «простых людей», уже не просто в том, нужно ли тратить «на такое» деньги налогоплательщиков, – деятели культуры, критически относящиеся к режиму или считающиеся таковыми, объявляются в рамках криминализирующих их кампаний уголовными преступниками, мошенниками. По инициативе делегированного партией «Фидес» комиссара по борьбе с коррупцией судебные эксперты изучали в рамках процедуры, предназначенной для проверки инновационных тендеров и проектов в области высшего образования, осуществляющихся с привлечением частного капитала, наличие или отсутствие «соразмерных ценности продукта затрат» на написание философских трактатов и создание произведений современной живописи. Разрушающее культуру рвение под лозунгами «зачем нужна эта брехня» и «зачем нужны эти каракули» объединяет агрессию фрустрированных низов и подозрительность руководства «Фидес» по отношению к венгерской культурной элите, придерживающейся западных ценностей. Руководители «Фидес» и не понимают, и боятся этого «чужого» языка, этой «не нашей» культуры и поэтому используют против нее популизм, слепленный из смеси дурновкусия и зависти. Они понимают и разделяют чувство непризнанности, испытываемое местными «народными умельцами», их обиду на «глобалистов-абстракционистов» и на государственные средства обеспечивают своим сторонникам позиции в сфере культуры.
Однако проблема несколько сложнее, в ней нельзя разобраться с помощью традиционной интерпретации культуркампфа.
По мнению «Фидес», символические культурные площадки даже случайно не должны попадать в руки чуждых нации сил. Либералам не пристало строить для народа Национальный театр и назначать его директора
[108]. Назначенный новым правительством директор даже распорядился освятить Национальный театр, как бы очертив этим цензурные рамки своего искусства. Это не просто вопрос раздела позиций и связанных с ними государственных дотаций. «Фидес» сакрализует культуру, символические элементы которой не могут служить для партии предметом торгов. «Фидес» не потребляет, а ритуализует культуру и подает ее как священнодействие. Причем с завидной настойчивостью, так как традиционным потребителям культуры этого совершенно не нужно. Но настоящая проблема даже не в этом, поскольку символы сакрализованной культуры адресованы публике, стоящей вне культуры. Сторонникам нового курса уже не нужно ходить в театр, им достаточно потреблять культуру в виде политических деклараций или демонстраций. Это приносит им впечатления и чувство общности. Традиционные деятели и потребители культуры переживают этот процесс уже не как борьбу за культуру, а как борьбу против культуры. Из вопроса вкуса культура превратилась в вопрос веры, из искусства – в свидетельство о вере и тем самым – в прямое выражение политической позиции.
Фавориты главы политической семьи в качестве наместников, исполняющих одновременно функции священнослужителей и кассиров, осуществляют семейный надзор за различными сферами культуры от театра до кинематографии, от архитектуры до живописи и скульптуры, от серьезной музыки до Венгерской академии художеств и Национального культурного фонда. При распределении государственных средств они тратят время на создание всяких, пусть даже формальных комиссий и жюри лишь тогда, когда это требуется по закону, хотя работа этих органов все больше превращается в обряды приведения к покорности. Патерналистский вассалитет по-настоящему эффективен в тех случаях, когда данная область культуры зависит от государственных дотаций, от институциональной поддержки. Именно в этих областях деятели культуры наименее защищены от произвола.
В роли наместника могут выступать и уполномоченные премьер-министра (как, например, Имре Керени, ответственный за «заложение основ национального самосознания»), и правительственные комиссары (как, например, ответственный за кинематографию Энди Вайна или отвечающий за «координацию создания и реализации единой концепции серьезной музыки» уполномоченный правительства Андраш Батта), и президент Венгерской академии художеств (как, например, отвечающий за состояние изобразительного искусства Дёрдь Фекете), и директора театров (как, например, ответственный за театры директор Национального театра Аттила Виднянски). Они были просто назначены как наместники, ответственные за данные сферы культуры, и никто и не думал подкреплять эти назначения решениями всяких профессиональных, коллективных кураториев. Если нужно, эти наместники заказывают необходимые для реализации принятых ими решений поправки к законам, указы, услужливые жюри, кампании по подрыву репутации. Свою легитимацию они черпают не из функции в правовом государстве, а из полномочий, полученных от главы политической семьи. Да и акторы контролируемой ими культурной сферы уже относятся к ним как к помазанным, всевластным владыкам данной области.
