Тем не менее мозг одного человека сильно отличается от мозга другого: местоположением каждой кортикальной борозды
[646] и извилины, количеством нейронов в конкретных слоях коры или в подкорковых зонах, микросвязностью между нейронами, прочностью связей внутри сетей мозга. Когда вы учтете все эти тонкости, никакие два мозга одного вида не будут устроены совершенно одинаково
[647].
Кроме того, внутри конкретного мозга (скажем, вашего) система связей не статична. Как дерево разрастается весной и усыхает осенью, так и связи между аксонами и дендритами увеличиваются и уменьшаются на протяжении вашей жизни. В некоторых зонах мозга у вас даже могут появляться новые нейроны. Такого рода анатомические изменения, называемые пластичностью, также касаются ваших переживаний. Ваши переживания кодируются в связях вашего мозга и в конечном итоге изменяют структуру связей, увеличивая вероятность того, что у вас снова будут те же самые переживания, или того, что вы используете предыдущие переживания для создания новых
[648].
И от одного мгновения к другому миллиарды ваших нейронов постоянно меняют конфигурации связей — от одной схемы к другой. Это делают возможным химические вещества, которые называются нейромедиаторами. Они разрешают прохождение сигналов между нейронами и усиливают или ослабляют соединения за доли секунды, так что информация распространяется по различным путям. Нейромедиаторы дают одному мозгу с одним комплектом нейронов возможность сконструировать различные психические явления, создавая нечто большее, чем просто сумма отдельных частей
[649].
Далее, разумеется, у нас есть вырожденность: различные совокупности нейронов выдают один и тот же результат. Плюс вне зависимости от того, на каком уровне вы смотрите на ткань мозга (на уровне сетей, зон или отдельных нейронов), эта ткань вносит свой вклад не в одну, а в несколько категорий психических явлений — таких как гнев, внимание или даже зрение и слух
[650].
Микросвязность. Нейромедиаторы. Пластичность. Вырожденность. Многоцелевые сети. Нейроученые кратко характеризуют этот невообразимый кладезь вариаций, называя мозг сложной системой. Я подразумеваю сложность не в разговорном смысле, как во фразе «черт возьми, мозг, конечно, сложен», а нечто более буквальное. Сложность — это мера для описания любой структуры, которая эффективно создает и передает информацию. Система с высокой сложностью может создавать много новых шаблонов, комбинируя кусочки старых. Вы можете обнаружить сложные системы в нейробиологии, физике, математике, экономике и других учебных дисциплинах
[651].
Человеческий мозг — это система высокой сложности, поскольку в рамках только физической структуры он может перестраивать миллиарды своих нейронов, чтобы сконструировать обширный набор переживаний, восприятий и поведений. Он обеспечивает высокую сложность посредством ультраэффективной схемы коммуникаций, сосредоточенной в важных «узлах», упомянутых в главе 6. Такая организация позволяет мозгу ввести столько информации от множества источников, насколько эффективно это может поддерживать сознание. Напротив, модель мозга, основанная на классическом взгляде — независимые узлы с различными функциями, — была бы системой с низкой сложностью, поскольку каждый узел выполнял бы свою функцию сам по себе
[652].
Мозг с высокой сложностью и вырожденностью дает и другие преимущества. Он может создавать и передавать больше информации. Он более стабилен и надежен, поскольку имеется много путей, ведущих к одному результату. Он более стоек к травмам и болезням; вы видели реальные примеры у близнецов с повреждением миндалевидного тела (глава 1) и у Роджера с его испорченной предсказывающей системой мозга (глава 4). Поэтому такой мозг увеличивает вероятность вашего выживания и передачи ваших генов следующему поколению
[653].
Естественный отбор способствует сложности мозга. Сложность, а не рациональность дает вам возможность быть творцом собственного опыта. Ваши гены позволяют вам и другим перестраивать свой мозг и, соответственно, свою психику
[654].
