Не знаю, как вы, а я нахожу определенное удобство в некоторой неопределенности. Занятно задаваться вопросами о понятиях, которые нам даны, и любопытствовать, какие из них физические, а какие — социальные. Есть своего рода свобода в осознании, что мы категоризируем, чтобы придавать смысл, и поэтому можно менять смысл, категоризируя повторно. Неопределенность означает, что вещи могут быть не тем, чем они кажутся. Это осознание дает надежду в трудные времена и может напомнить о признательности в хорошие времена.
* * *
А теперь настало время для меня слепо следовать собственным убеждениям. Предсказания, интероцепция, категоризация и функции, которые я описала для различных систем вашего мозга, — это не объективные факты. Это понятия, изобретенные учеными для описания физической активности в мозге. Я утверждаю, что эти понятия — наилучший способ понять определенные вычисления, выполняемые нейронами. Однако есть множество других способов прочитать диаграмму связей мозга (некоторые из них вообще не назвали бы ее диаграммой связей). Теория конструирования эмоций изображает мозг более внимательно, чем это делают так называемые сущности или органы психики. Я не удивлюсь, если в будущем увижу появление более полезных и функциональных понятий для структуры мозга. Как замечает Файрстейн в «Невежестве», никакой факт не может быть в безопасности от «следующего поколения ученых со следующим поколением инструментов»
[668].
История науки, однако, медленно, но уверенно идет в направлении конструктивизма. Физика, химия и биология начинали с интуитивных эссенциалистских теорий, уходящих корнями в наивный реализм и определенность. Мы вышли за рамки этих идей, поскольку обнаружили, что старые наблюдения истинны только при определенных условиях. Поэтому нам пришлось заменить наши понятия. Научная революция меняет одну социальную реальность на другую, точно так, как делает политическая революция с ее новым правительством и социальным порядком. Снова и снова в науке наши новые наборы понятий ведут нас прочь от эссенциализма к вариативности и от наивного реализма к конструктивистскому взгляду
[669].
Теория конструирования эмоций предсказывает и соответствует последним научным свидетельствам об эмоциях, психике и мозге, но при этом многое в мозге по-прежнему остается загадкой. Мы обнаруживаем, что нейроны — не единственные важные клетки в мозге; глиальные клетки, которые долгое время игнорировались, оказывается, делают чертову прорву вещей, возможно, даже сообщаются друг с другом без синапсов. Энтеральная нервная система, которая управляет вашими желудком и кишечником, выглядит все более и более важной для понимания психики, но она крайне трудна для измерения и поэтому в основном не изучена. Мы даже обнаруживаем, что микроорганизмы в вашем желудке оказывают существенное влияние на психические состояния, и никто не знает, как и почему. За последние десять лет по этой теме ведется так много инновационных исследований, что нынешние специалисты могут ощущать себя как Платон у аппарата сканирования мозга.
Поскольку наши инструменты улучшаются, а наши знания увеличиваются, я уверена, что мы обнаружим, что наш мозг еще сильнее погружен в процессы конструирования, чем мы знаем об этом сейчас. Возможно, наши базовые элементы вроде интероцепции и понятий однажды покажутся слишком эссенциалистскими, когда мы откроем что-нибудь еще более тонко сконструированное и происходящее за кулисами. Наша научная история по-прежнему развивается, и это неудивительно. Прогресс в науке — это не всегда нахождение ответов; он может быть ориентирован на то, чтобы задавать лучшие вопросы. Сегодня эти вопросы привели к смене парадигмы в науке об эмоциях и в целом в науке о психике и мозге.
Я надеюсь, что в ближайшие годы мы увидим все меньше и меньше новостей о центрах мозга, отвечающих за эмоции, у людей, крыс или дрозофил, зато больше о том, как мозг и тело конструируют эмоции. А тем временем каждый раз, когда вы видите пропитанные эссенциализмом сообщения об эмоциях, то даже если вы чувствуете какое-то сомнение, вы играете определенную роль в этой научной революции.
Как и большинство важных смен парадигм в науке, наша обладает потенциалом для преобразования нашего здоровья, нашего законодательства и того, кем мы являемся. Чтобы создать новую реальность. Если вы узнали на этих страницах, что вы творец собственных переживаний (и переживаний окружающих), то мы строим эту новую реальность вместе.
Приложение 1
Основные сведения о мозге
Каждый Хэллоуин я делаю из желатина модель мозга в натуральную величину. Я наливаю кипяток в желатин с запахом персика, добавляю сгущенное молоко, чтобы сделать смесь непрозрачной, и немного зеленого пищевого красителя, чтобы мозг получился серым. Этот мозг — реквизит для проработанного дома с привидениями, который моя семья и лаборатория спроектировали и запускают с 2004 года в качестве благотворительной акции. Посетители, которых ведут через дом с привидениями, всегда восклицают (когда снова могут нормально говорить), как реалистично выглядит мозг, — и это интересно, поскольку настоящий мозг совершенно не похож на равномерный пузырь из желатина. Это сложная сеть, состоящая из миллиардов мозговых клеток, соединенных воедино для передачи информации по различным направлениям
[670].
Чтобы понять большую часть этой книги, вам нужны некоторые базовые сведения о человеческом мозге. Самым важным видом клеток для нашего обсуждения является нейрон. Нейроны могут быть разными, но в целом каждый состоит из тела, нескольких похожих на отростки структур сверху, называемых дендритами, и одной похожей на корень структуры внизу, называемой аксоном, на конце которого расположены терминали, как изображено на рис. A.1.
Рис. A.1. Нейроны могут быть разной формы, но у каждого есть тело, один длинный аксон и дендриты.
Терминали аксона одного нейрона примыкают к дендритам других нейронов — обычно их тысячи, — образуя соединения, называемые синапсами. Нейрон возбуждает, отправляя электрический сигнал по аксону к терминалям, которые выделяют химические вещества, называемые нейромедиаторами, в синапсы, где их улавливают рецепторы дендритов других нейронов. Эти нейромедиаторы возбуждают или замедляют каждый нейрон на другом конце синапса, меняя их уровень возбуждения
[671]. При таком процессе один отдельный нейрон влияет на тысячи других, а тысячи нейронов могут влиять на один, и все происходит одновременно. Это мозг в действии
[672].
