Если вы выросли в обществе, полном ярости и ненависти, вы не виноваты в том, что у вас есть соответствующие понятия, однако, будучи взрослым, вы можете выбирать свое обучение и осваивать дополнительные понятия. Разумеется, это непросто, но это выполнимо. Это еще одно основание для моего нередкого утверждения: «Вы — творец собственного опыта». Вы действительно частично ответственны за свои действия, даже за так называемые эмоциональные реакции, которые вы переживаете как находящиеся вне вашего контроля. Ваша ответственность — осваивать понятия, которые посредством предсказаний удержат вас от опасных действий. Вы также несете определенную ответственность за других, поскольку ваши действия формируют понятия и поведение других людей, создавая среду, которая подключает и отключает гены для создания связей в мозге окружающих, включая мозг следующего поколения. Социальная реальность подразумевает, что все мы частично ответственны за поведение других людей — не легковесным образом вроде «все-общество-виновато», а через реальные связи нашего мозга.
Когда я была психотерапевтом, я работала с женщинами студенческого возраста, которые, будучи маленькими девочками, страдали от плохого обращения родителей. Я помогала своим клиентам понять, что они были жертвами дважды: один раз в тот момент и еще раз, когда их оставили с эмоциональными переживаниями, с которыми могут справиться только они. Из-за травмы их мозг продолжал моделировать враждебный мир даже после того, как они попадали в лучшую обстановку. Не их вина, что их мозг был сформирован в специфически токсичных условиях. Однако каждая из них — единственный человек, кто может трансформировать свою понятийную систему, чтобы изменить вещи к лучшему. Это та форма ответственности, которую я подразумеваю. Иногда ответственность означает, что вы единственный человек, который может что-то изменить.
А сейчас мы подходим к вопросу происхождения человека. Мы привыкли думать о себе как о конечном пункте долгого эволюционного пути. Теория конструирования эмоций предлагает более сдержанную точку зрения. Сам по себе естественный отбор вовсе не предназначен именно для нас. Мы — всего лишь еще один вид с определенными адаптациями, помогающими передать наши гены следующему поколению. У других животных есть масса возможностей, которых мы лишены, — например, умение покрывать огромные расстояния или залезать на стены, из-за чего мы восхищаемся супергероями вроде Человека-паука. Люди же наиболее талантливы в строительстве ракет, летящих к далеким планетам, и в изобретении и применении законов, которые существуют в наших умах и диктуют, как мы должны обращаться друг с другом. Что-то в нашем мозге дает нам наши уникальные способности, но это «что-то» не обязано быть отдельной специальной системой строительства ракет и ввода законов — или, если на то пошло, эмоций, — пришедшей от наших предков, не являющихся людьми.
Одна из наших наиболее примечательных адаптаций — то, что нам не нужно передавать весь генетический материал для создания нейронных связей в мозге. С биологической точки зрения это было бы чересчур дорого. Вместо этого у нас есть гены, которые позволяют мозгу развиваться в условиях наличия других мозгов вокруг — посредством культуры. В то время как отдельный мозг пользуется преимуществом избыточности, сжимая информацию до сходств и различий, несколько мозгов используют преимущества избыточности других (если они принадлежат одной культуре и пользуются одними понятиями) и строят связи друг с другом. Фактически эволюция улучшает свою эффективность посредством человеческой культуры, и мы передаем культуру своим потомкам, формируя связи в их мозгах.
Человеческий мозг от микро- до макроуровня организован по принципам изменчивости и вырожденности. Кластеры нейронов в его взаимодействующих сетях частично независимы и эффективно обмениваются информацией. Такая схема позволяет постоянно меняющимся группам нейронов образовываться и исчезать за миллисекунды, и поэтому отдельные нейроны в разных ситуациях участвуют в различных структурах, моделируя изменчивый и только частично предсказуемый мир. В такой динамической среде нет нейронных «отпечатков». Для человечества было бы крайне невыгодно иметь один унаследованный комплект модулей психики, когда мы живем в таком разнообразном географическом и социальном окружении. Человеческий мозг развился, чтобы создавать различные виды человеческой психики, приспособленные к различным средам. Нам не нужен один универсальный мозг, создающий одну универсальную психику, чтобы провозгласить, что все мы принадлежим к одному виду
[340].
В целом теория конструирования эмоций — это биологически корректное психологическое объяснение того, кем вы являетесь как человек. Она учитывает и эволюцию, и культуру. Вы родились с какими-то связями в мозге, определенными вашими генами, однако окружающая среда может включать и отключать некоторые гены, позволяя вашему мозгу самостоятельно устанавливать связи с вашим опытом. Ваш мозг формируется реалиями мира, в котором вы обнаруживаете себя, включая социальный мир, созданный соглашениями между людьми. Ваша психика — грандиозное сотрудничество, которого вы не осознаете. Посредством конструирования вы воспринимаете мир не в каком-то объективно точном смысле, а через очки ваших собственных потребностей, целей и предыдущего опыта (как это вы делали с пчелой). И вы — вовсе не венец эволюции, а просто очень интересный вид животных с некоторыми уникальными способностями.
* * *
Теория конструирования эмоций предлагает взгляд на природу человека, который совершенно отличен от классического. Классические идеи о нашем эволюционном происхождении, нашей личной ответственности и наших взаимоотношениях с внешним миром доминировали в западной культуре в течение тысячелетий. Чтобы понять эту устаревшую точку зрения на человеческую природу и то, почему она держалась так долго, удобно начать (как это делают многие научные истории) с Чарльза Дарвина.
В 1872 году Дарвин опубликовал книгу «О выражении эмоций у человека и животных», в которой писал, что эмоции пришли к нам неизменными через века, от древних животных предков. Поэтому, согласно Дарвину, эмоции современных людей запускаются древними частями нашей нервной системы, и каждая эмоция имеет собственный устоявшийся «отпечаток»
[341].
Если позаимствовать термин у философии, то Дарвин говорил, что каждая эмоция обладает сущностью. Если случаи печали происходят при надутом виде и замедленной частоте сердечных сокращений, то отпечаток «надутый вид и замедленная частота сердечных сокращений» может быть сущностью печали. Либо же сущность может быть базовой причиной, которая делает все случаи печали эмоцией, которой они являются, такой как набор нейронов. (Я буду использовать слово «сущность» для обоих вариантов.)
[342]
Вера в сущности называется эссенциализм. Она предполагает, что некоторые категории — печаль и страх, собаки и кошки, американцы европейского происхождения и американцы африканского происхождения, мужчины и женщины, добро и зло — все они имеют подлинную реальность или природу. Предполагается, что элементы каждой категории имеют общее базовое свойство (сущность), которое заставляет их быть сходными, даже если у них есть какие-то несущественные различия. Есть множество разновидностей собак, которые отличаются по размеру, форме, цвету, передвижению, темпераменту и так далее, но все эти различия считаются несущественными по отношению к какой-то общей сущности, которую разделяют все собаки. Собака — ни при каких условиях не кошка.
