К 1870 году вся Англия была покрыта разветвленной сетью железных дорог, и уже существовали все известные ныне вокзалы.
[105] Не всем нравилось подобное новшество. Линия от Гринвича до Лондонского моста была проложена на высоких опорах, пассажирам открывался вид на обшарпанные фасады и грязные задворки жалких лачуг. Из-за строительства вокзалов Юстон, Сент-Панкрас и Кингс-Кросс были снесены бедные кварталы, обитатели которых и так с трудом сводили концы с концами. Их выселяли без какой-либо компенсации и предоставления нового жилья. Строительство вокзала Виктория вызвало проблему иного рода. Жители расположенного поблизости района Белгрейвия не собирались терпеть шум и грязь от поездов и добились того, чтобы к вокзалу был пристроен крытый подъезд из чугуна и стекла длиной почти в полмили, что обеспечивало спокойствие обитателям близлежащих особняков, а вот пассажирам приходилось терпеть ужасный грохот.
[106]
Предметом гордости железных дорог был удивительно низкий уровень несчастных случаев: погибших — один к 653 637, пострадавших — один к 85 125.
Большинство зарегистрированных несчастных случаев на железной дороге проистекали от неосторожности и суетливости самих пассажиров. Чаще всего такое случалось при посадке или высадке на ходу [40 %], при нахождении в ненадлежащем месте либо в неподобающем положении [28 %]… Причина крылась в том, что при не очень быстром движении поезда пассажиру, еще непривычному к этому виду транспорта, скорость казалась меньшей, чем она была. Казалось, что поезд, едущий со скоростью быстро мчащейся кареты, тащится, как пешеход.
[107]
Пассажирам предлагалось всячески избегать ненужных передвижений и не выходить на ходу. «Никогда не пытайтесь соскочить на ходу, дабы избежать несчастного случая… Поступая так, вы непременно получите травму, а то и расстанетесь с жизнью. Сидя на месте, вы имеете шанс избежать опасности».
[108]
* * *
Железная дорога предоставила населению возможность перемещаться по стране из конца в конец. В июне 1841 года Томасу Куку, предпринявшему поездку в Лейстер, находившийся за 14 миль от его дома, пришла в голову блестящая мысль: «Как бы замечательно было использовать такое нововведение, как железная дорога и путешествие по ней в борьбе за трезвость!».
[109] И он организовал свой первый «тур Кука»: собрал группу из 500 трезвенников и отправил их на специальном поезде из Лейстера на собрание в Лоуборо — с духовым оркестром и тому подобным. Начинание Кука ширилось по мере того, как он приобретал опыт в достижении договоренностей об особых условиях с железнодорожными компаниями. В 1841 году он устроил тур из Ливерпуля в Северный Уэльс, в 1846 году — в Шотландию, где находился замок Балморал, столь любимый Викторией и Альбертом.
Открытие в 1851 году Всемирной выставки Кук встретил в полной готовности. Из шести с лишним миллионов посетителей выставки 150 000 прибыли на нее, воспользовавшись услугами Томаса Кука. Его предпринимательский дар способствовал заключению выгодных сделок. Обратные билеты из Йорка по Мидлендский железной дороге стоили 15, 10 и 5 шиллингов за проезд соответственно в первом, втором и третьем классе, и можно было спокойно обозревать мелькающие за окном сельские пейзажи, зная, что «в истории Мидлендской дороги на экскурсионных поездах не было происшествий, приводивших к травмам». Типичным примером организованной Куком экскурсии был приезд группы из 3000 учащихся воскресных школ, прибывших на Юстонский вокзал из Мидлендса; они имели возможность по дороге на выставку осмотреть Лондон и вовремя вернуться на вокзал, чтобы отправиться в обратный путь ночным поездом.
Один неутомимый турист, осматривавший достопримечательности Лондона, — а для людей викторианской поры это много значило, — после четвертого посещения Всемирной выставки вдруг спохватился, что нужно узнать об обратном поезде к себе в Ньюкасл. В вихре различных неотложных дел, которыми был заполнен его последний седьмой день пребывания в столице, он обнаружил, что не купил себе расписание поездов «Брэдшо». Тогда он отправился из дома своего брата на Бедфорд-сквер на станцию Юстон-сквер,
где выяснилось, что я должен уезжать сегодня вечером. [Конечно же, ему пришлось поспешить.] В 8 часов мы на кэбе отправились с Бедфорд-сквер и, прибыв на Юстон-сквер, обнаружили запруженный толпами вокзал. Пока все рассаживались, вокруг царила полная неразбериха. У нас были билеты в первый класс, а потому места достались очень комфортабельные. Часа два прошло, как поезд тронулся, а вагон оставался неосвещенным. Однако ночь была такая лунная, что мы не сочли это большим неудобством. Поезд был до отказа заполнен пассажирами, числом 1500 или 1600 человек, и паровоз еле его тащил. Часа в 4–5 утра мы добрались до станции Дерби, где работал буфет. В Нормантоне мы вышли из поезда и протолкались два часа в ожидании другого, который должен был доставить нас в Йорк, а по прибытии туда нам пришлось ждать еще пару часов. [Они вышли в город и сумели умыться и поесть, а потом вернуться на станцию.] Нас запихнули в товарный вагон с шершавыми дощатыми скамьями, и это позорище, называемое носильщиками Выставочным вагоном, было набито до отказа.
Они прибыли в Ньюкасл в 6.30 утра, затратив на дорогу из Лондона сутки и испытав все прелести поездки по железной дороге. А все потому, что они, вероятно, не знали о конторе Кука.
[110]
