В условиях, когда новые союзники его игнорировали, а собственный МИД был не в состоянии пролить свет на происходящее, Гитлер приказал Канарису и Гейдриху любыми средствами обеспечить получение информации о переговорах в Вашингтоне и особенно о намерениях японцев. Канарис не был готов к выполнению такого приказа, так как его контакты с японской разведкой носили поверхностный характер и на нее нельзя было рассчитывать всерьез. Видя живейший интерес Гитлера к «непредсказуемым японцам», а также полную неспособность Канариса его удовлетворить, Шелленберг решил сам вступить в игру, сосредоточившись на японской проблеме. Он поручил Янке тщательно наблюдать за американо-японским диалогом и выяснить, что японцы намерены предпринять в случае, если переговоры закончатся безрезультатно. Кое-какую информацию Янке получил от японцев в Стокгольме, пользуясь тем источником, ценность которого определили еще Клатт и Кремер. Затем служба Шелленберга стала получать копии некоторых донесений японского посла в Швеции министерству иностранных дел Японии, касавшихся волновавшего немцев вопроса. Этими материалами ведомство Шелленберга снабжал старый немецкий агент итальянец доктор Эмонотти – блестящий лингвист, переводчик японского военного атташе в Швеции генерала Онодеры (и одновременно вербовщик агентуры как для японцев, так и для немцев). Однако Янке располагал не только приведенными выше источниками информации. Через руководителя официального Агентства немецких новостей доктора фон Ритгена он вышел на корреспондента газеты «Франкфуртер цайтунг» в Токио Рихарда Зорге. Зорге был резидентом разведки Генерального штаба Красной армии на Дальнем Востоке, однако для прикрытия своей работы на русских он охотно шел на контакты с немецкой разведкой. К тому времени у Ритгена были некоторые основания подозревать, что Зорге является «коммунистическим шпионом». Однако и он, и Янке не отказались от контактов с ним, поскольку надеялись «воспользоваться его глубокими знаниями положения на Дальнем Востоке».
К октябрю 1941 года Янке уже располагал той информацией, которой добивался от него Шелленберг. Зорге передал ему те важнейшие сведения, о которых уже знали русские: японцы не считали, что участие в Тройственном союзе обязывает их начать вооруженные действия против Советского Союза. Зорге предупредил Янке, что японская сторона «ни при каких обстоятельствах не намерена денонсировать заключенный с Советским Союзом пакт о ненападении. Их стратегические цели связаны с захватом южной части Тихоокеанского региона, и только».
После того как 17 октября 1941 года генерал Того сменил на посту премьер-министра Японии принца Коноэ, Янке узнал из своих японских источников, что, «по мнению нового премьер-министра, Рузвельт и Черчилль не пойдут на уступки в переговорах». Янке проинформировал Шелленберга, что война между Японией и США (а следовательно, и Великобританией) стала неизбежной и начнется в течение ближайших месяцев, если не недель.
Именно поэтому Гитлер, который к тому времени уже столкнулся с трудностями в войне против России, надеялся, что Япония также начнет боевые действия против Советского Союза. Когда Шелленберг представил ему данные Янке, фюрер решил, что, «в конце концов, не важно, где именно Япония вступит в войну, важно, чтобы она ее начала».
Работая на немцев, Янке продолжал одновременно служить и японцам. В середине ноября они попытались выяснить через него, как поведет себя Германия в случае войны между Японией и англосаксами, даст ли Германия обязательство не заключать мир в обход Японии и последует ли Германия примеру Японии, если та объявит войну англосаксам. По просьбе Шелленберга Гейдрих передал все эти вопросы Гитлеру. Уже 15 ноября Янке, по указанию Шелленберга, сообщил японцам, что «Германия весьма заинтересована в участии Японии в войне независимо от ее характера и целей»
[206].
Позже Шелленберг написал:
«Я думаю, что не ошибусь, если заявлю, что послание Янке сыграло решающую роль при формировании японской стратегии. После получения этого послания, не дожидаясь официальных гарантий, японцы завершили мобилизацию своих вооруженных сил. В конце ноября весь японский флот был направлен для осуществления десантных операций в южной части Тихого океана».
Вскоре после Пёрл-Харбора, звездного часа для Янке, пришло время заката его карьеры. По инициативе японцев он пытался добиться сепаратного мира между Германией и Советским Союзом, по инициативе немцев он пытался добиться перемирия в Китае. Но, несмотря на поддержку Шелленберга, для Гитлера, Гиммлера и Гейдриха он оставался персоной нон грата. Поскольку в свое время Янке был близок к Рудольфу Гессу, Гитлер подозревал его в причастности к перелету бывшего шефа к англичанам накануне начала войны с Советским Союзом. Гейдрих не признавал Янке, так как, по данным гестапо, тот являлся агентом англичан. Когда в марте 1942 года он находился в Швейцарии, совместно со своими китайскими друзьями зондируя почву для заключения сепаратного мира с Японией, шеф гестапо Генрих Мюллер передал Гейдриху отпечатанный на 30 страницах рапорт, в котором были подробно описаны связи Янке с британской разведкой. Из рапорта категорически следовало, что поездка в Швейцарию была нужна Янке не для того, чтобы разрешать проблемы Китая и Японии, а для получения очередных инструкций от своих английских шефов
[207].
По возвращении из Швейцарии Янке был допрошен Гейдрихом и Шелленбергом. На все их обвинения Янке загадочно заявил: «Сама ваша жизнь заставляет вас быть подозрительными. Но я думаю, что вы достаточно взрослые, чтобы преодолеть это в себе. Важны поступки человека, и здесь вы можете довериться своим чувствам».
И все же после вышеописанных событий Янке попал под надзор гестапо, и Шелленбергу запретили любое его использование. Янке выбыл из игры, и Шелленберг в его разведывательной деятельности против США был предоставлен самому себе.
И все же перед своим уходом Янке успел оказать Шелленбергу еще одну неоценимую услугу. Одним из главных источников Янке был некий Кидзуро Судзуки, японский разведчик в Лиссабоне. Через купленного им чиновника португальского МИДа Судзуки получил доступ к конфиденциальным посланиям португальских послов в Лондоне и Вашингтоне. Он делился этой информацией с Янке. Документы представляли большую ценность для немецкой разведки, поскольку оба посланника были людьми хорошо информированными.
