Вскоре она уже блистала, как самая загадочная и желанная женщина в Стамбуле. Разведки русских и англичан, итальянцев и французов отрядили самых привлекательных агентов-мужчин, которые жаждали сойтись с ней поближе. Британская разведка поручила это деликатное задание лорду Кэмпбеллу, на счету которого, по слухам, было немало разбитых дамских сердец. Его соперником, представлявшим абвер, был молодой австриец из Вены доктор Вильгельм Гамбургер, для которого удовлетворение профессионального любопытства за счет доверчивых женщин также не было в новинку. Неожиданно на Адриенну дождем посыпались дорогие подарки. Пылкие поклонники по зову служебного долга украшали ее, как новогоднюю елку. Ожерелья, браслеты и даже кольцо с бриллиантом в шесть карат – вот далеко не полный список знаков внимания влюбленных шпионов.
Доктор Гамбургер, увы, не мог блеснуть такой же королевской щедростью, как его конкуренты, поскольку руководство филиала абвера строго следило за бюджетом и поэтому ограничило его расходы. Все, что он мог дать девушке, была искренняя любовь. И как оказалось, это для нее значило больше, чем подаренная лордом Кэмпбеллом массивная брошь, украшенная сапфирами. Молодые люди стали неразлучны, и, когда Гамбургер понял, что Адриенна действительно работает на агента президента США, он, чтобы не расставаться с любимой женщиной, с помощью Эрла перебежал к американцам. Это было первой победой Эрла на полях невидимого фронта.
Затем перебежчики из немецкой разведки повалили потоком. Каждый спешил воспользоваться возможностью бежать с тонущего корабля фашистов.
В конце 1944 года Луи Мацхольд вновь появился в Стамбуле, на этот раз работая на самого себя. Он разыскал свою старую знакомую. Адриенна, подобно Элизе Дулиттл из пьесы «Пигмалион», совершенно преобразилась, превратившись в настоящую светскую даму. Во время торжественного ужина с шампанским Мацхольд осторожно осведомился: «Как дела у Хефти?» Услышав в ответ, что у Эрла все хорошо, он, наконец, задал вопрос, ради которого приехал в Турцию: «Не могли бы вы помочь мне встретиться с ним? Я хотел бы предложить свои услуги американцам».
Глава 48
СЕКРЕТЫ «ГОРЯЧЕЙ ЛИНИИ» РУЗВЕЛЬТ-ЧЕРЧИЛЛЬ
20 мая 1943 года, выслушав одного из своих специальных представителей, который вернулся с плохими новостями из Италии, Гитлер со вздохом заметил: «Кому-то, как пауку в своей паутине, нужно быть постоянно начеку. Слава богу, у меня всегда был хороший нюх на предстоящие события. Обычно я чувствую их заранее».
Через девять недель знаменитый нюх подвел фюрера. Он не успел его заранее предупредить о падении Бенито Муссолини.
В воскресенье 25 июля дуче отправился на королевскую виллу для встречи с королем Виктором-Эммануилом III. Как он позднее вспоминал, в его голове не было никаких дурных предчувствий. Король, одетый в маршальский мундир, встретил его у входа в гостиную. После того как собеседники сели, король, «лицо которого было мертвенно-бледным», обратился к дуче торжественным голосом: «Мой дорогой дуче, дела давно идут из рук вон плохо. Италию разрывают на куски… Солдаты больше не хотят воевать… Вы сейчас человек, которого в Италии больше всего ненавидят». Затем он объявил Муссолини, что смещает его с поста главы правительства. На его место был назначен семидесятидвухлетний маршал Пьетро Бадольо
[213]. Престарелый маршал выступил по национальному радио, объявив об отставке дуче и конце фашистского режима. Таким образом было официально подтверждено падение всесильного диктатора.
По подсчетам самих итальянцев, в то время в Италии действовало около 10 тысяч немецких агентов, разбросанных по всей территории страны, от правительственной резиденции до самого захудалого полицейского участка. И все же вся эта огромная агентурная сеть не смогла своевременно представить Гитлеру ни одного серьезного свидетельства о характере надвигающихся событий. Первый сигнал тревоги поступил 25 июля около полудня в телеграмме немецкого посла в Риме Ганса фон Макензена. В ней говорилось, что, «согласно многочисленным слухам, накануне вечером состоялось заседание большого фашистского совета, на котором короля попросили покончить с диктатурой и взять управление страной на себя».
Гитлер срочно собрал совещание для обсуждения создавшейся обстановки. Представитель министерства иностранных дел в ставке Гитлера Вальтер Гевель доложил, что, «хотя пока не поступило никаких определенных новостей, ясно, что в Италии разразился настоящий кризис. Посол Макензен считает, что мы должны соблюдать осторожность и ничего не предпринимать». Гитлер перебил его репликой: «И что же из этого получится?» Однако и ему было нечего добавить.
В половине десятого вечера того же дня, через четыре часа после выступления Бадольо по радио, Гитлер собрал второе совещание, на котором взволнованно произнес: «Вы знаете, что творится в Италии? – и еще более возбужденно добавил: – По неподтвержденным данным, дуче выдворен в отставку. Правительство возглавил Бадольо. Да, дуче смещен».
Судя по стенограмме совещания, фюрер не особенно нервничал. Из его высказываний видно, что он наблюдал за сложившейся чрезвычайной ситуацией со стороны. Генерал Альфред Йодль тоже не знал, как в таком случае следовало поступить. Он несколько раз повторил в разных вариациях одну и ту же мысль: «Нам действительно следует дождаться точной информации с места событий, прежде чем что-либо предпринимать»
[214].
Наконец, Гитлер, подавшись вперед в характерном для него наклоне заговорщиков, заявил: «Мы можем тоже поучаствовать в этой игре. Мы приберем к рукам весь этот кипящий котел. Завтра я отправлю своего человека к командиру 3-й гренадерской дивизии с приказом занять Рим. Специальному подразделению я прикажу арестовать правительство и всю эту банду заговорщиков – короля, наследника и в первую очередь Бадольо».
На следующих одно за другим совещаниях царили растерянность и непонимание ситуации. Бросалось в глаза отсутствиепредставителей разведывательных служб. В «Военном дневнике» немецкого командования в записях о совещаниях между прочим отмечается:
«Быстрота, с которой разразился кризис, не оставляет сомнений, что заговор был тщательно подготовлен, причем эта подготовка осуществлялась настолько скрытно, что представители наших военных и разведывательных ведомств в Италии оказались поставленными перед свершившимся фактом».
Гитлер был по-настоящему ошеломлен. До сих пор, начиная с 1933 года, именно ему принадлежала инициатива во всех подобных событиях. Теперь же он сам был захвачен врасплох событиями, которые был не в силах контролировать. 27 июля он приказал адмиралу Канарису и начальнику разведывательного управления Генерального штаба вермахта полковнику фон Рёне принять самые энергичные меры для получения конкретной информации о планах и намерениях итальянцев. Но все, что они смогли доложить ему, представляло собой лишь пересказ нескольких ранее полученных донесений, которые не содержали никаких упоминаний о возможных кардинальных изменениях в Италии. Согласно донесению военного атташе в Риме генерала Энно фон Ринтелена, не было никаких оснований говорить о намерениях Бадольо перейти на сторону союзников, как не было и признаков переговоров о заключении мира.
