Он провел эти дни словно в трансе, как первого свидания ожидая дня, когда Вера, наконец, собравшись с силами, уверила капитана Бёкеля, что она еще более готова к выполнению задания, чтобы отомстить за смерть своего героя.
Полковник Лахузен приказал группе отбыть из Гамбурга 21 сентября. На самолете люфтваффе в сопровождении Бёкеля они прибыли в Норвегию, где поступили в распоряжение норвежского нациста Андерсена. Лишь накануне отправления им выдали снаряжение.
– Я получил приказ из Берлина, – сказал им Андерсен, – чтобы вы ни в коем случае не садились в поезд. Вам следует передвигаться на велосипедах.
Этот необычный приказ, поступивший из Берлина, был отдан не просто так. Лахузен боялся, что, если агенты будут путешествовать на поезде, их ломаный английский может вызвать подозрения. Он велел Андерсену раздобыть для этого задания три велосипеда английского производства. Это казалось невозможным, но Андерсену пришла блестящая идея наведаться в брошенное британское консульство в Ставангере, и действительно, в подвале опустевшего здания валялись три английских велосипеда. Как по заказу, все они были складными, идеальными для этого задания.
На рассвете 30 сентября это трио погрузилось на борт гидросамолета и отправилось в полет к пункту высадки, находившемуся в Северном море у побережья Банфшира, места многих сражений шотландцев с более ранними норманнскими завоевателями
[105]. Перебираясь в резиновую шлюпку, они уронили свои бесценные велосипеды в воду, и достать их не представлялось никакой возможности. Были и другие проблемы. Им пришлось идти к берегу по мелководью, так как нельзя было плыть даже на резиновой лодке. То, что они мокрыми ступили на шотландскую землю, ускорило их провал.
Выйдя на сушу, они не имели ни малейшего представления о том, где находятся. Поскольку им предстояло работать самостоятельно, они решили разделиться и порознь пробираться к более обжитым местам. Ориентируясь по своему компасу со светящейся стрелкой, Велти направился к ближайшему полустанку, где намеревался ждать ближайший поезд на Эдинбург.
Дрюкке и Графиня направились к другой небольшой станции и присели в зале ожидания. Когда в 7.30 открылась касса, Вера подошла к окошку и спросила:
– Как называется эта станция?
– Порт-Гордон, мадам, – ответил кассир.
Дрюкке подошел к расписанию, просмотрел список станций и попросил Веру взять два билета до Форреса (легендарной местности в Морейшире, где, как полагают, Макбет убил Дункана).
Это было весьма странное зрелище – парочка незнакомцев, явно не знающих, где они находятся, и которым все равно куда ехать. Начальник станции заметил, что, несмотря на сухое утро, брюки мужчины и чулки женщины были мокрыми. И хотя женщина свободно говорила по-английски, те несколько слов, что были произнесены мужчиной, были сказаны с сильным акцентом.
Он позвонил в полицию, и вскоре прибыл констебль Грив из местного участка.
– Можно увидеть ваши документы? – спросил он, и Дрюкке протянул ему паспорт на имя Франсуа де Декера.
– Он бельгиец, – вмешалась женщина, – а я датчанка.
Но цифра 1 в дате «1940» в британском удостоверении личности была написана с длинным хвостиком, так, как ни один англичанин не напишет. Констеблю Гриву этого было достаточно. Он попросил их проследовать в полицейский участок, где его начальник, инспектор Симпсон, задаст им несколько вопросов.
Симпсон сделал больше. Он обыскал Дрюкке и обнаружил в его плаще 19 револьверных патронов с клеймом «Сделано в Богемии», 327 фунтов стерлингов, кусок немецкой колбасы и билет третьего класса, который он только что купил до Форреса. Затем он попросил открыть чемодан. Дрюкке отказался.
Симпсон приказал Гриву взломать замки, и они нашли там пистолет «маузер» с шестью патронами в магазине, два картонных диска (представлявшие собой новое шифровальное приспособление), список истребительных и бомбардировочных баз в Восточных графствах, лист разграфленной бумаги и портативную радиостанцию.
– Прошу прощения, – вежливо и официально заявил инспектор, – но я вынужден задержать вас.
Тем временем Велти сумел добраться до Эдинбурга. Он прибыл туда в семнадцать часов, сдал свой багаж в камеру хранения, а затем решил подстричься и сходить в кино. Времени у него было с запасом. У него на следующее утро на вокзале Виктория в Лондоне была назначена явка с человеком в сером фланелевом костюме со шрамом на лбу.
Пока Велти был в кино, инспектор Сатерленд из эдинбургского специального отдела, следивший за ним, обыскал чемодан, оставленный молодым швейцарцем в камере хранения, и обнаружил там целую шпионскую лабораторию. Когда Велти вернулся за своим чемоданом, он вдруг обнаружил по обе стороны двух крепких мужчин, один из которых перехватил его руку, когда он попытался сунуть ее в карман. Было очевидно, что Велти готов бороться за свою жизнь. Конец ее пришел в августе 1941 года на виселице в тюрьме Уэндсуорт, куда он поднялся со своим товарищем по несчастью Теодором Дрюкке.
После того как капитан Бёкель вернулся из Ставангера с известием о том, что трио благополучно высадилось у побережья Банфшира, в Гамбурге установили традиционный восьмидневный период ожидания сообщений от Дрюкке и Велти, надеясь, что все прошло успешно. В течение нескольких недель ничего не было слышно, а затем краткая заметка в цюрихской газете пролила свет на часть этой загадки. Согласно сообщению из Лондона, швейцарский гражданин был арестован в Шотландии и сознался, что шпионил в пользу Германии. Бедняга Велти! А как же Дрюкке и Графиня?
Были предприняты чрезвычайные усилия, чтобы выяснить их судьбу во вражеской стране. Гамбург даже пошел на то, чтобы сбросить с парашютом агента с единственным заданием выяснить, что случилось с ними. Из его донесения, единственного, которое было получено, Риттер узнал следующую версию приключений Тео Дрюкке, в которую верит и по сей день.
Как записано в дневнике Риттера, Тео успешно добрался до Бирмингема. Во время посадки на поезд до Лондона, где его попытались арестовать агенты специального отдела, воскликнув: «Живым не дамся!» – он разрядил свой маузер, убив одного из агентов и ранив другого, а последней пулей попытался застрелиться, но не убил себя, а лишь ранил.
В тюремной больнице его подлечили, судили, приговорили к смертной казни и повесили. «Он был смельчаком, – процитировал Риттер слова британского контрразведчика, сказанные ему после войны. – Нам пришлось казнить его. В конце концов, он убил одного из наших парней».
А Графиня?
«Она исчезла бесследно», – резюмировал Риттер в своем дневнике.
Загадочная судьба Веры отчасти раскрывается в краткой ремарке генерального прокурора в правительстве Черчилля сэра Уильяма (впоследствии лорда) Джоуитта, бывшего обвинителем на процессе Дрюкке и Велти. После войны он записал следующее:
«Было решено не возбуждать дело против мадам Эриксон. У меня нет сомнений, что во время войны она находилась в заключении, и возможно, она могла оказаться полезной нашим властям».
