Впрочем, несмотря на подобные условия, корабельщику никогда не приходилось мучиться с набором команды, если речь шла о путешествии в Новый Свет. Моряки встречали старых своих друзей и соседей, которые возвращались домой, бахвалясь богатым платьем, звеня кошельками золота, и рассказывали о лежащем за морями Эльдорадо. Там золотые самородки валяются на земле, как галька, там в достатке рабов, так что европейцу не нужно работать самому. Эта точка зрения настолько закрепилась в мозгах, что первые поселенцы на Карибах предпочитали жить впроголодь, дожидаясь кораблей с провизией из Испании, но не обрабатывать плодородную почву под ногами. Подобные настроения преобладали в течение всех фантастических лет завоевания и ограбления Центральной Америки, когда золото ацтеков и инков лилось, казалось, неиссякаемым потоком. Алчному человеку оставалось лишь записаться в какое-нибудь неудобоваримое путешествие, сойти с корабля на берег, где он наверняка станет принцем из принцев. Какая соблазнительная, кружащая голову приманка для нищего, голодного, но энергичного европейца!
Глава 2
Двор властителя
Государь
На самой вершине общества эпохи Возрождения стоял князь (принц), человек, который благодаря политической ловкости и праву престолонаследия управлял своими владениями единолично и абсолютно. Одним из любопытнейших противоречий эпохи, ставившей превыше всего свободу личности, было то, что все легко воспринимали идею единоличного правителя. Однако на то существовали веские основания. В Италии, где эта идея достигла самой отточенной и блестящей формы, такой правитель рождался в яростных и нескончаемых схватках между группировками горожан. Отчаявшись добиться мира иначе как под властью одного человека, города отбрасывали республиканские идеалы и добровольно передавали власть в руки какого-нибудь выдающегося гражданина. Теоретически эту власть давали как бы взаймы, а не насовсем, но, насладившись ею однажды, люди не спешили возвращать ее назад. Такое происходило в Европе повсюду, где не было сильной наследственной монархии, и по тем же причинам. Германия больше остальных напоминала Италию путаной и беспорядочной мозаикой мелких государств. Парадоксально, но Германия – родина императора, провозгласившего свою власть над всеми монархами, – не имела собственного короля. В Англии монарх и подданные существовали в некоем грубом равновесии, но не было никаких сомнений, кто подлинный властитель. Французская монархия была абсолютной, однако в правление злосчастного безумца, короля Карла VI, первый герцог Бургундии сумел в 1360 году провозгласить собственное государство, которое он и его потомки практически превратили в монархию, чуть не разрушив этим Францию. Жизнь герцогства Бургундского оказалась краткой, потому что после смерти самого сильного и яркого герцога, Карла Смелого, в 1477 году его вновь поглотила Франция, однако на протяжении почти сотни лет она была столь блистательной, что ее не могли затмить даже дворы итальянских принцев. Испанская нация формировалась крайне медленно, и в ту эпоху в стране сохранялись следы средневековой структуры отдельных королевств.
Теоретически «князем» или «принцем» можно было назвать любого правителя, властвуй он над тысячами или миллионами подданных, и именно в таком смысле используют в своих трудах этот титул Макиавелли и другие политические писатели
[5]. Однако принцы, внесшие наибольший вклад в развитие нового общества, были государями скорее малых, чем больших владений, и их общественное влияние далеко превышало их истинную власть. В конце концов их дворы оказались вытеснены с европейской сцены в процессе развития больших современных наций. Федериго да Монтефельтро, чей двор в Урбино служил образцом цивилизованного поведения на протяжении последующих трехсот лет, правил примерно ста пятьюдесятью душами. А число подданных, над которыми осуществляли прямой контроль Медичи, едва достигало четверти миллиона. Даже могущественные бургундские герцоги сохраняли свою независимость лишь благодаря царившему во Франции беспорядку. В предыдущие столетия большую часть энергии этих властителей забирала война, потому что ратные победы приносили не только славу – они означали выживание. Принц эпохи Возрождения должен был обладать не только и не столько мужеством и военным талантом, но замечательной ловкостью и тонким пониманием политики и финансов, так как война к тому времени перешла в руки профессионалов. Слава правителя больше, чем на воинских подвигах, зиждилась на культуре его двора, на покровительстве искусствам, на его способности беседовать с учеными людьми.
Наиболее выдающимися принцами Возрождения были ранние представители дома Медичи, правившие Флоренцией почти триста лет. Редко когда в истории один род оказывал такое влияние на целый континент. Это стало возможно благодаря их неимоверной щедрости и вкусу, позволившим им собрать в конце XV – начале XVI столетия в маленьком городке, Флоренции, группу людей, собственно и создавших Ренессанс – знаменитое Возрождение. Правление Медичи во Флоренции было неспокойным: трижды их изгоняли из города, трижды они возвращались, еще крепче хватая за глотку конституцию. Они много брали, но отдавали еще больше. Древняя республиканская история города при них закончилась, но под их властью город стал движущей силой Возрождения. Свое огромное богатство они расходовали на покровительство искусствам и наукам. За полвека они потратили более четырех миллионов фунтов не только украшая свои дворцы предметами искусства, но и развивая науку. Козимо ди Медичи, которому благодарный город присвоил имя «Отец отечества», проявил неслыханную щедрость в 1439 году, когда в городе собрался Совет Флоренции. Он принимал гостей города, множество приехавших важных сановников, папу римского, императора Византийской империи, патриарха Константинопольского. Конференция была призвана достичь действенного рабочего союза между Западной и Восточной церквями. Попытка оказалась тщетной, но за протекшие в работе пять месяцев для Европы было сделано, возможно, даже больше. В марте – июле 1439 года во Флоренции собрались ученейшие люди мира, и, кроме дебатов Совета, обнаружили там большую аудиторию горожан, жаждущих новых знаний и готовых впитывать новые идеи. Среди приезжих ученых преобладали греки, а греческий язык был ключом к утраченным в Европе наукам. Благодаря их влиянию Козимо основал Платоновскую академию, которую его потомки продолжали опекать и лелеять.
В 1444 году Козимо начал строительство первого из дворцов Медичи. Его сограждане флорентийцы протестовали, считая неподобающим и опасным, чтобы частное лицо возводило здание такого размаха. Они попытались лишить его власти, но Козимо устоял, хотя это оказалась не последняя буря, выпавшая на его долю. Позднее, когда Медичи стали законными, а не только фактическими правителями и приняли герцогский титул, они построили грандиозный дворец на другой стороне реки Арно, раскинувшееся на большой территории надменное строение, всем своим видом подчеркивающее высокий статус его хозяев. Но дворец Козимо, здание, где, можно сказать, родился Ренессанс, все же производит впечатление частного дома, потому что он встроен в ряд составляющих улицу домов (см. рис. 11).
