– Автограф, значит? А позвольте осведомиться, в каком учебном заведении вы состоите, юноша?
Сёмкино сердце ухнуло вниз, в желудок, и дальше – в ледяную бездну. «Ну попал…»
– В Порт-Артуре имеются мужская и женская казённые гимназии, – неожиданно пришёл на выручку адмиральский адъютант. – Обе в одном здании, в четырёх кварталах от пристани. Кроме того, есть реальное училище и Пушкинская школа – при ней действуют курсы для мастеровых порта и Квантунской дистанции. Вы, ваше превосходительство, давеча дали разрешение посещать курсы матросам береговых команд, не занятым по службе, – ежели те проявят охоту к учёбе.
Сёмка выдохнул – про себя, конечно. Ноги вдруг сделались ватными. «Интересно, если я сейчас завалюсь, меня в местную больницу сдадут или в лазарет, на этот самый „Ретвизан“?».
– Да-да, спасибо, голубчик, помню, как же! – кивнул адмирал. – Ну-с, молодой человек, давайте сюда вашу тетрадку. Как, простите, вас звать-величать?
– Сёмка… простите… Семён Вознесенский! – ответил мальчик, протягивая адмиралу блокнот. Макаров обернулся к адъютанту, и тот зашарил в папке.
– Вот ручка госп… э-э-э… Степан Осипович!
Слава богу, хоть имя-отчество вспомнил, спасибо господину в почтовой фуражке!
Макаров взял у мальчика гелевую ручку и недоумённо повертел в пальцах. Сделал на бумаге несколько росчерков, словно пробуя незнакомое приспособление.
– Забавная вещица… – пробормотал он, разглядывая ровные чёрные линии. – Что же, у вас в гимназии такими теперь пишут? Поди, британская работа?
На прозрачном корпусе отчётливо выступали рельефные латинские буквы «Crown».
«Китайская», – чуть не ляпнул Сёмка, но вовремя прикусил язык. Макаров же восхищённо почмокал губами и несколько раз расписался. И чуть ниже, на том же листке написал:
«Учащемуся портъ-артурской гимназіи Семёну Вознесенскому. Съ пожеланіемъ достойно служить отечеству на всякомъ избранномъ поприще. Вице-адмъ. Макаровъ»
Получилось! А если… чем чёрт не шутит?
Сёмка набрал полную грудь воздуха и выпалил, снова поражаясь собственному нахальству:
– Ваше превосходительство! Мы с одноклассником решили после гимназии поступать в военно-морское училище, а потому очень интересуемся военным флотом. Может, вы позволите посетить один из кораблей вверенной вам эскадры?
И откуда только выскочил этот замысловатый оборот? «Вверенной вам…»
– В Морской корпус собрались? – закивал адмирал. – Похвально, похвально. России нужны знающие и храбрые моряки. Хотя это и нелегко, должен вас предупредить. Прилежно изучайте математику и физику юноша, современный флот весь держится на машинах, гальванике и точных науках!
Сёмка слушал, всем видом выражая почтение. Адмирал пожевал губами и добавил:
– Что до кораблей… не положено, конечно, во время военной кампании. Ну да не беда, сделаем для вас исключение – раз уж вы проявили такую решительность. Лейтенант…
Красивый адъютант ловко подсунул Макарову папку с листком бумаги и карандаш. Несколькими быстрыми росчерками Макаров набросал записку, с соизволением «гимназисту Семену Вознесенскому въ сопровожденіи одного лица того же возраста, что указанный Семенъ Вознесенскій, посѣтить съ цѣлями образованія военный корабль Россійска-го Императорскаго флота изъ состава Тихоокеанской эскадры». Адъютант пришлёпнул пропуск лиловатой печатью – и откуда только успел её извлечь?
Ошеломлённый неожиданной удачей, Сёмка благодарно кивнул. Принял из рук адмирала бумагу, старательно сложил, засунул в нагрудный карман. И, подчиняясь внезапному порыву, протянул Макарову ручку.
– Прошу, Степан Осипович! На память!
Адмирал усмехнулся – борода, и без того раздвоенная, расползлась в стороны. Положительно, нахальный мальчишка ему нравился! Адъютант смотрел на Сёмку, как на помешанного, по адмиральской свите прошелестел недоумённый шепоток. В толпе зевак повисло гробовое молчание – все жадно смотрели на юного наглеца.
Макаров наконец взял презент и, не глядя, сунул носителю аксельбанта. Тот послушно принял. Адмирал сделал лёгкий жест двумя пальцами – адъютант почтительно склонился к начальству, выслушал – и рысцой двинулся в сторону пришвартованного неподалёку катера. Сёмка не успел сообразить, что задумал адмирал, а адъютант уже торопился назад. В левой руке он держал матросскую бескозырку с чёрной атласной лентой, украшенной золотой старославянской вязью.
– А это вам, молодой человек, – Макаров протянул бескозырку Сёмке. В глазах адмирала снова плясали весёлые чёртики. – На память. – И добавил, садясь в коляску:
– Как соберётесь со своим товарищем – прошу в гости, на эскадру. Обратитесь к любому матросу или офицеру – вам укажут, на каком корабле я держу флаг. Покажите записку на шлюпке, и вас проводят. Жду в гости, юноша!
И адмиральский кортеж покатил в сторону Этажерки. Сёмка повертел в руках адмиральский подарок – по муаровой ленте, опоясывающей бескозырку, змеилась узнаваемая вязь: «Петропавловскъ». Сам не зная зачем, мальчик перевернул головной убор и заглянул внутрь. На белом прямоугольничке, аккуратно пришитом к вытертой подкладке, старательно, крупными печатными буквами было выведено: «Иванъ Задрыга». Буквы лиловые – химический карандаш? Мама рассказывала про такие – грифель, кажется, надо слюнявить, отчего язык становится лилово-анилиновым…
Сёмка растерялся: точно, фуражка их старого знакомого! Боцманмат с флагманского броненосца, первый, с кем ребята заговорили, придя в себя на пирсе порт-артурской гавани! И недаром надпись показалась знакомой – Сёмка впервые заметил её как раз на бескозырке бравого унтера. Вот на этой самой! И бывают же в жизни совпадения…
VII
Чань Ли, разносчик, нерешительно мялся на пороге. Войти не решался, ждал, когда позовут. Чань Ли, подобно любому из своих соплеменников, живущих в Люйшуне, понимал своё место.
Кто не знает дядюшку Ляо? Его слово в квартале – закон; старейшины всех китайских кварталов весьма уважают дядюшку Ляо. Любому китайскому обитателю Люйшуня известно, что старик может рассудить любой спор так, что все спорщики останутся довольны. Поможет попавшему в сложное положение соплеменнику, найдёт ответ на любой самый заковыристый вопрос. А его, Чань Ли, дело – проявлять почтительность и слушать; недаром дядюшка Ляо проживает в Люйшуне уже больше шести десятилетий.
Люйшунь – так назвали город, основанный в царствование императора Чжу Ди, почти семьсот лет назад, в самом начале эпохи правления династии Мин. Будущий император, возглавлявший тогда оборону северо-восточных границ Поднебесной, направил в эти края двоих посланников. Путь оказался спокоен и удобен – люйту шуньли, а добравшись до цели, посланники обнаружили меж гряд сопок удобную гавань. Как полагается, они послали обстоятельный доклад своему повелителю – и по приказу Чжу Ди местность эта была названа Люйшунькоу
[12].
