– Здесь столица не Москва, а Санкт-Петербург! – резонно возразила девочка. Уж в этом-то она была уверена.
– Хм… верно. – Сёмка почесал переносицу. – Ну всё равно есть, наверное, кабинет истории или географии. Там тоже может быть!
– Скорее уж, истории! – заявила девочка. Сёмкина идея начинала ей нравиться. – Только в какую гимназию идти сначала?
– А вот в эту, – Сёмка указал на противоположную сторону площади, на здание за витой железной решёткой. – Не найдём там – поищем в следующей. Не так уж тут много этих самых школ, всего-то четыре! Спросим – покажут…
Санктъ-Петербургская книжная писчебумажная торговля. Литографiя. Содержишь мгыцанинъ Померанцевъ съ разргьшешя властей
Надпись украшала фасад двухэтажного домика по соседству с кафе. То есть с «кофейней» – как значилось на синей с золотыми завитушками вывеске. Кофейня «Пари-Бонъ». Очень мило.
– Сём, давай заглянем! – жалобно попросила Света. У тебя ведь остались ещё деньги? Посмотрим, какие тут книжки, может, на память что-нибудь купим, а? А то у тебя вон бескозырка, а у меня что? Никакого сувенира!
– Как это – что? У тебя юбка Галкина! – попытался отшутиться Сёмка, но тут же был наказан. Его обвинили в жадности, бесчувственности, чёрствости, после чего Светлана, решительно ухватив спутника за руку, толкнула дверь лавки мещанина Померанцева.
«Хорошо хоть успокоилась… – уныло думал Сёмка. – Только что чуть не рыдала – и уже собирается закупаться сувенирами! Ну ладно, как там говорил дядя Витя? „Никогда не становись между бегемотом и его рекой и между женщиной и её шопингом!“».
В лавке оказалось всего двое посетителей. У полок стоял высокий, подтянутый моряк с аксельбантом – тоже, наверное, чей-нибудь адъютант! – перебирал пухлые, карманного формата томики с заглавиями на французском. А у прилавка копошился в стопке ярких листков солдат самого простецкого вида. Сёмка, которого наконец оставили в покое (Светка немедленно принялась разглядывать большие альбомы с чёрно-белыми изображениями дам в старомодных нарядах), заглянул солдату через плечо. Ясно – лубки, или как их там называют? Местная пропаганда: кричаще-яркие картинки, на которых ражие молодцы – как и сам покупатель, бородатые, в мохнатых папахах, – поднимают на штыки мерзких желтолицых карликов. По трое за раз. Карлики корчатся, вопят, роняют винтовки и знамёна, украшенные лучами восходящего солнца… На заднем плане, над разбитыми пушками, встают аккуратные треугольные кустики разрывов.
Солдат отобрал два листка, расплатился парой монеток и вышел. К продавцу тут же подошла Светка с целой стопкой книг: два модных альбома, а поверх – тоненькая книжка в жёлтой бумажной обложке. На верхнем листе значилось:
Антонъ Чеховъ
Остров Сахалин
(изъ путевыхъ записокъ)
Изданiе редакции журнала
Русская мысль
И пониже, мелкими буковками:
Москва, Высочайше утвер. Т-ва Кушпоровъ и Ко, Пименовская ул., собственный домъ. 1895 г.
Что за «высочайше утв.»? Наверное, цензура, решил Сёмка. Что там учительница литературы рассказывала про Пушкина? Царь, кажется, заявил: «Я буду его единственным цензором». Видимо, и Чехова император так же «высочайше утвердил»
[13]…
Сёмка испытал некоторую гордость. Не зря, значит, учился, запоминал – пригодилось!
– Это же первое издание, Сём! – восторженно защебетала Светка. – У нас – очень большая редкость! Мы проект по литературе делали, и я как раз реферат писала, по Чехову. Он закончил «путевые заметки» в 1893-м, а издал полностью только через два года. Но раньше вышли отдельные главы в журнале «Русская мысль». Это он самый и есть! То есть не сам журнал, а литературное приложение, тогда так было принято. Видишь – без обложки, владелец сам отдавал такие книжки в переплёт.
Вот почему книга в таком виде… понятно. А Светка – тоже мне, Википедия ходячая! И всё-то она знает…
Сёмка попытался перевернуть страничку. К его удивлению, ничего не вышло – книжка оказалась будто сшита из бумажных листов, согнутых во много раз и не разрезанных по линии сгибов. Брак? Мальчик недоумённо воззрился на продавца.
– Не разрезана-с! – с готовностью пояснил тот. Книжки «Русской мысли» и «Нивы» всегда неразрезанными присылают. Вот, пожалте, ножик для бумаг – моржовая кость, японской работы, довоенные поставки из Нагасаки.
И подал изящный желтоватый нож. Полупрозрачная кость, тончайшая, несомненно, ручная резьба – фигуры воинов со зверскими лицами и сложными причёсками, длинные изогнутые мечи в руках. Прямо ритуальный кинжал, музейная вещь – и этот шедевр запросто продают в местном «КОМУСе»! Сувенир, нечего сказать, классный…
– Заверните! – решительно попросил Сёмка. – И ещё все эти постеры, пожалуйста. Сколько с нас?
И указал на стопку пропагандистских плакатов, что рассматривал давешний солдат.
Из лавки вышли, обеднев на восемь рублей двадцать семь копеек. В последний момент Сёмка решил добавить к покупкам большой, переплетённый в бархат альбом «Русский военный флот» – роскошное благотворительное издание с золотым обрезом. Его страницы украшали литографии с планами сражений, портретами флотоводцев и картинами военных кораблей – от ботика Петра Первого до многотрубных красавцев вроде «Аскольда» или «Цесаревича», которые ребята имели удовольствие лицезреть на артурском рейде. Приобретение было сделано по совету лейтенанта, посетителя книжной лавки, – тот представился Константином Александровичем Унковским и долго листал вместе с Сёмкой военно-морские тома.
Альбом стоил втрое больше, чем остальные покупки, и предназначался, по замыслу Сёмки, в дар школьному музею. Он представил, как вручит монументальный том историчке Татьяне Георгиевне, по совместительству заведовавшей этим заведением. Наверняка альбом будет лежать на видном месте, под стеклом. А в уголке – маленькая, неприметная табличка: «Дар ученика 8 „В“ класса Семёна Воскресенского».
Простенько и со вкусом. Осталась самая малость – вернуться домой.
Сёмка вдруг поймал себя на мысли, что, как и Светка, нисколечко не сомневается, что нужная им фотография окажется в первой же гимназии – вот в этой, женской, где учится Галина. И, конечно, заветная дверь будет рядом. Кстати, о Галине…
– Свет, а Свет, – мальчик слегка тронул собеседницу за локоть. – Галка не говорила, в котором часу у них заканчиваются уроки? Как бы нам на неё не наскочить…
– В два часа пополудни – ответила Светка. – Это четырнадцать-ноль-ноль по-нашему. И она ещё сказала, что часто остаётся в гимназии после занятий – в библиотеке занимается или помогает учителям. Ждёт, когда Казимир заберёт её домой. Иногда часов до семи вечера!
