– О том самом. – ответил мальчик. – О каком же ещё? Знаешь, по-моему, мы с тобой попали в прошлое – ну как в сериале про войну. Знаешь, наверное? «Мы из будущего» называется. Только мы с тобой очутились не в сорок втором году, а в самом начале прошлого века, в этом самом Порте Артуре.
– В тысяча девятьсот четвёртом, – отозвалась Светлана. – И правильно говорить «в Порт-Артуре».
Девочка помолчала и вцепилась в запястье спутника ещё и другой рукой. Сквозь ткань Сёмка ясно ощутил, как дрожат её пальцы.
– Сём, я боюсь… Как же мы теперь? Навсегда останемся здесь?
III
– Слушай, холодно что-то… – Сёмка осознал, что погода стоит отнюдь не летняя. С залива ощутимо холодит ветерком, так что Светкина дрожь – это, пожалуй, не только от нервного потрясения. А ведь она замёрзает…
– Вот, держи, а то вон как закоченела!
– Спасибо, Сём! – и девочка принялась натягивать толстовку.
Всё-таки нервничает – даже в рукава попасть не может…
Он бережно помог своей спутнице. Светлана робко улыбнулась, кутаясь в тёплую ткань, и мальчик сразу почувствовал себя увереннее.
Ничего, прорвёмся… В том фантастическом фильме героям пришлось куда хуже: они угодили прямиком в сорок второй год, на самую линию фронта, под обстрел…
Хотя здесь тоже стреляют, и ещё как!
Ожидая, пока Светлана приведёт себя в порядок, Сёмка порылся в рюкзаке. Так, что там у нас? Учебники – информатика, ОБЖ, география… так, ещё история. Пенал, пластиковая коробочка с бутербродами и глазированными сырками – мама всегда кладёт её рюкзак, чтобы не толкаться в очереди в буфет. Планшет? Сёмка забыл, когда засунул девайс в рюкзак: обычно он старался не таскать его в школу, разделяя ироническое отношение дяди Вити к повальному увлечению гаджетами. Сунул, между прочим, не просто так: собирался поснимать репетицию, но забыл. Ну ничего – нашлась натура и поинтереснее…
Сёмка шагнул поближе к краю пирса, к здоровенной металлической тумбе, похожей на гриб лисичку, только многократно увеличенный и не рыжий, а чёрно-чугунный, лишь кое-где тронутый пятнышками ржавчины. Поймал в рамку экрана силуэт крейсера… как там называл его Задрыга, «Паллада»?
– Снимаешь, да? Думаешь, сможем дома показать? Сём, мы ведь вернёмся, да?
Светка надела толстовку и теперь подворачивала чересчур длинные рукава. Она была заметно ниже своего спутника – голова на тонкой шейке смешно торчала из воротника. Вид у девочки был жалкий и в то же время трогательный – как у нахохлившегося на холодном ветру птенца.
Сёмка медленно обвёл объективом гавань, снова вернулся к «Палладе», потом, схватил камерой стоящие у противоположной стороны гавани корабли. Перевёл кадр на берег, прошёлся вдоль линии набережной, пакгаузов. Что-то неуловимо знакомое угадывалось в этом пейзаже, будто он уже видел нечто подобное. Вот только где? Ладно, потом…
И запихнул планшет обратно в рюкзак.
– Пошли, а то вон офицер этот на нас как-то странно косится! Может, заметил, что я снимаю, а здесь это запрещено?
– Не! – помотала головой Светка. – Я видела в Музее техники старинные фотокамеры: они большие, как… как пылесос! И с такими чёрными гармошками. Ну ничуточки не похоже на планшет!
– А что же он тогда на нас пялится? – упорствовал Сёмка. – Смотри, прям глаз не отводит!
– Ладно, пошли. – вздохнула девочка. – Да и дует здесь сильно, я вся замёрзла. Ноги заледенели совсем…
Сёмка вдруг хлопнул себя по лбу:
– Точно, ноги! Слушай, я всё понял! Видела, как он на них уставился?
– А что у меня не так с ногами? – с подозрением спросила Светка и принялась вертеться, осматриваясь.
– Да стой ты! – зашипел мальчик. – Сама же говорила – в каком мы году?
– В четвёртом, тысяча девятьсот. Ну и что? Сём, я не понимаю…
– А то, что тогда… тоесть сейчас женщины носят длинные юбки! До земли – как в фильме «Статский советник», помнишь? А если из-под юбки видна хотя бы лодыжка, это считается неприличным. А у тебя вон даже колени!
Светка недоумённо взглянула – и вдруг стремительно покраснела. И принялась беспомощно озираться по сторонам.
«Осознала, – сообразил Сёмка. – А я тоже хорош! Нет чтобы как-то помягче или вообще потом… Как бы в слёзы не ударилась! Хотя – чего тут такого? Дома, летом и не такое носит – и хоть бы что!»
Девочка и точно чуть не плакала – она мёртвой хваткой вцепилась в Сёмкин рукав и теперь тащила его прочь, подальше от иронически усмехавшегося (никаких сомнений!) офицера, подальше от открытого пространства, от людей…
Вдали ухнуло, и над головой опять пропели дальними перелётами снаряды с японских броненосцев. Грохнуло – близко, дребезжаще, рассыпчато; над крышами дощатых сараев вырос пыльно-дымный столб близкого разрыва. Но Светка будто ничего не замечала – только бы убежать, скрыться от позора, а уж там…
Мальчик тяжко вздохнул и поплёлся за спутницей. Вот уж действительно – свяжись с девчонками!
До сараев они добрались – и тут же об этом пожалели.
Навстречу, из узких, заваленных невообразимым хламом проходов, бежали люди – мужчины, женщины, перепуганные, в испачканной, очень бедной одежде. Многие кричали; на глазах Сёмки двое проволокли под руки перемазанного кровью парня. Раненый мотал головой и охал: «Полехше, дорогие, родимые, а то помру!», перемежая жалобы чёрной матерной бранью. Тётки, молодые женщины – все как одна в платках, многие с корзинами или тряпичными кулями. Повсюду лица китайцев; то тут, то там мелькают лохматые папахи солдат.
Укрываясь от людского потока, ребята прижались к дощатой стене. Снова бухнул взрыв, на этот раз куда ближе. Земля под ногами дрогнула, зазвенели разбитые стёкла, и все звуки перекрыл многоголосый вой толпы. Громко, заполошно звучали женские голоса; Светка, и думать забывшая о «неприличной» юбке, тихо скулила, намертво вцепившись в спутника. Неожиданно на них налетел мужичонка в коротком, топорщившемся по краям клочками овчины жилете. Под мышкой дядька волок амбарную книгу в картонном переплёте, а другой рукой судорожно сжимал большие конторские счёты.
– Последний день настал! – орал он. – Всем нам погибель назначена, потому – господа прогневили! Говорили, предупреждали святые старцы, а мы, неразумные…
В чём провинилась эта толпа перед непонятными «святыми старцами», Сёмка так и не узнал: владельца счётов и амбарной книги унесло толпой, а за сараями снова солидно бабахнуло. На фоне узкой полоски неба, между низкими крышами, пролетели, медленно вращаясь, какие-то обломки.
Толпа снова взвыла. Ребят чуть не смяло; Сёмка, изо всех сил упираясь в разгорячённые тела, пытался оградить спутницу от панической ярости перепуганных людей.
– Осторожно, мальчик! Вы мне так руку сломаете! Право, как медведь, разве так можно?
