– Вы закончили?
Видно было, что леди Элис рассердилась, но тон ее был сдержанным.
– Придется научиться доверять нам. Мы лучше вас понимаем, что лучше для поместья. Гарри нужен уход. Мы это устроим. Человек, который его ударил, несомненно, пойдет в тюрьму за драку. Но многим это не понравится. Видите ли, это означает, что женщина с детьми останется без кормильца бог знает на сколько времени. Придется искать для нее работу, возможно, здесь. Вследствие весьма неприятных угроз всяких подонков в адрес Джека, боюсь, Грейс, придется вас перевести.
– Нет, пожалуйста, вы должны поверить, что мы ничего дурного не сделали. И нас не за что отсылать. Это неправильно! Знаю, мне многому нужно учиться, но я делаю это быстро и честно тружусь. Обещаю, что буду работать еще лучше. И я поверить не могу, что вы отошлете Джека. Он вдвойне наказан из-за своих принципов.
Леди Элис встала. Она побелела от гнева, но, очевидно, была намерена держать в узде свои эмоции. Несколько секунд она оставалась молчаливой и неподвижной, но потом сказала:
– Неужели никто не дрался за вас, пока вы росли, Грейс? Именно поэтому берете на себя роль защитника всех остальных? Предлагаю позволить мне заботиться о людях этого поместья, как меня учили с детства. Идите в свою комнату, и мы поговорим, когда научитесь придерживать язык.
Грейс попыталась гордо выйти из комнаты. В душе боролись стыд и гнев. Что произошло с ней с тех пор, как она решила покинуть Дартфорд? Словно оставила позади тихую, покорную Грейс. На учебной ферме ссорилась с мисс Райленд. Здесь, в красивейшей части Англии, которую успела полюбить, сначала восстановила против себя миссис Лав, а теперь приобрела врага в лице леди Элис.
Она пыталась успокоить себя, твердя, что хочет остаться тут. Пахать, сажать растения и наблюдать, как они растут.
Она наклонила голову и прошептала: «Я хочу остаться с Джеком».
– Не ребячься, Грейс. Нужно поесть.
Миссис Лав принесла ужин в спальню на подносе, но теперь заметила, что даже чай не выпит.
Грейс взглянула на еду.
– Не могу.
– Не можешь… Не желаешь или неспособна есть?
– Ваш отец тоже учитель английского, как у Джека?
Перед тем как ответить, миссис Лав шумно и глубоко вдохнула.
– Ее светлость хочет, чтобы ты смогла завтра встать в пять утра и подоить коров. А теперь съешь ужин, прими горячую ванну и слушайся старших и тех, кто стоит выше тебя.
– Старших? Может быть. Тех, кто выше? Объясните. Я не сделала ничего дурного, а меня отсылают.
– Для твоего же блага, глупая девчонка. В деревне поговаривают, что ты поощряла Арчера.
Увидев, что Грейс снова готова взорваться, она продолжила:
– Да-да, все думают, что это вздор, но лучше, чтобы ты уехала, пока мы не увидим, как себя чувствует Гарри, и не услышим, что скажет полиция. А теперь ешь суп.
Грейс спокойно взглянула на миссис Лав. Кажется, она чем-то похожа на дорогую миссис Петри?
– Он в горле застревает.
– У томатного супа нет такой неприятной особенности. Давай, все остальные уже поужинали. Спустимся в кухню, и я подогрею его для тебя.
Миссис Лав ждала, и Грейс наконец встала.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже, в основном из-за абсурдной ситуации; должно быть, что-то важное привело его светлость из Лондона.
– Джек что-то сказал? – взбодрилась Грейс.
– Не мне. Но есть вероятность, что скажет что-нибудь утром. А пока речь шла только о делах.
Они спустились на кухню и удивились при виде сидевшего перед камином Джека.
Грейс на мгновение пожалела, что не успела причесаться, но потом стоически решила, что это значения не имеет.
– Привет, Джек, – сказала она. Он стал расспрашивать о посещении Гарри.
– Садитесь, я сделаю какао. «Борнвил» или «Раунтри»?
– «Борнвил», пожалуйста, – попросила Грейс в тот момент, когда Джек произнес: «Раунтри».
– Договорились, – кивнула миссис Лав и взяла жестянку с «Оувалтином».
Каким-то образом глупая шутка смягчила атмосферу, и парень подошел к столу и выдвинул стул для Грейс.
– Видела его?
– Посидела у кровати в надежде, что он очнется.
Она нагнула голову, чтобы скрыть слезы.
– Повреждение черепа?
– Сестра сказала, что кости проломлены, но зарастут…
Джек ничего не ответил. По его лицу было невозможно что-то прочитать.
– Как он выглядит?
– Очень похудел.
– Похудел? – вмешалась миссис Лав. – Он тощий, как палка!
Джек подался вперед и накрыл руку Грейс своей.
– Я понимаю, о чем ты. Не волнуйся: похоже, его держат на успокоительных и снотворном. Дай его черепу возможность зажить.
Миссис Лав поставила перед ними чашки.
– Уж не знаю, почему балую вас, но в одной «Борнвил», а в другой – «Раунтри».
Джек улыбнулся и поменял чашки местами.
Миссис Лав принялась разогревать суп Грейс. И, не оборачиваясь, спросила, как долго Гарри может пробыть в больнице.
– Это серьезное увечье. Возможно, несколько недель, – ответил Джек.
– Но как он сумеет вернуться к работе? – встрепенулась Грейс. – Он же не сможет копать канавы.
– Ради бога, девочка, ты не в состоянии отвечать за всех. Пей какао.
Миссис Лав повернулась к Джеку:
– Что будет делать ее светлость без работников? Земля сама себя не вспашет. Когда ты уезжаешь?
Джек встал, взял у кухарки миску с супом и поднес ее к столу.
– Захватите с собой ваш «Оувалтин», миссис Лав, и я расскажу все, что смогу.
Он подождал, пока все сядут.
– Лорд Уайтфилдз позволяет мне остаться здесь и работать, пока он не найдет приемлемого решения. Это вы уже знаете, миссис Лав. Леди Элис беспокоится за Грейс, и его светлость считает, что она должна находиться в обществе женщин своего возраста. Он вернулся в Лондон, чтобы поговорить с различными чиновниками о том, чтобы дать приют беженцам, нанять трудармеек и сделать меня кем-то вроде фельдшера. Когда придет время, нас обо всем уведомят. А пока, Грейс, мы будем продолжать работать с Хейзелом, прилагая все силы, чтобы в поместье жилось как раньше.
– Мне ни к чему находиться в обществе женщин моего возраста.
Но собеседники проигнорировали ее.
– Здесь слишком много работы для меня и нескольких стариков. Я не могу в одиночку стричь кусты и чистить канавы. Кто знает, может, нам пришлют еще…
Он поколебался. Словно не хотел произносить «отказников», но все-таки нашел другой вариант.
