– Мы в Англии, где позволено задавать вопросы, – вмешалась Катя. – И будем спрашивать.
Даже Фиона не потрудилась напомнить ей, что они в Шотландии.
– Давай сначала поговорим с Джейн, – предложила она. – И в зависимости от того, что она скажет, постараемся разобраться.
Приняв решение, они закончили накрывать на стол и уселись ждать Флемингов.
– Не волнуйтесь, миссис Флеминг, – сказала Катя позже. – Уже ночь, и мы идем спать. Я отнесу тарелку Джейн и помогу ей поесть.
Миссис Флеминг нерешительно взглянула на девушек.
– Если вы уверены… день был тяжелым, и вам нужно выспаться.
– Я буду рада помочь с дойкой, – предложила Грейс. – У вас тоже был нелегкий день.
Ее предложение было отвергнуто. Миссис Флеминг любила своих коров и предпочитала доить их сама. Но предложение девушки каким-то образом полностью восстановило гармонию в доме. Они не пошли к себе, а поднялись в комнату, которую Джейн делила с польками, где нашли больную, лежавшую в постели. Она почти ничего не съела, но очень хотела пить.
– Джейн, расскажи, что было в больнице!
– Я не слишком хорошо помню. Очень больно было. Миссис Флеминг заверила, что обо всем позаботится. И меня повезли смотреть руку. Доктор сказал, что перелом скверный, и когда накладывали гипс, я кричала от боли. Почти так же больно было, когда я упала на руку. Вернее, когда на меня свалилась наша главная командирша и наставница.
Грейс, не поняв шутки, расстроенно вздохнула, но добросердечная Шила тут же вступилась за нее:
– Она просто старается тебя поддеть. Мы не позволим ей подать на тебя в суд. Она знает, что могла погибнуть, если бы ты не успела оттолкнуть ее в сторону.
– Конечно, я дурачилась, – призналась Джейн, – но, честно говоря, ни о чем не думала в тот момент. Всего секунду назад я пилила чертово дерево, а в следующую оно уже валилось на меня.
Она взглянула на бледное лицо и исцарапанные щеки Грейс.
– Господи. Оно и на тебя упало! Следовало бы и тебе ехать в больницу!
– Не волнуйтесь, девушки, несколько царапин, вот и все. К счастью, на нас свалилась крона, а не ствол.
– Потому что ты оттолкнула меня. Ты героиня.
– Героиня войны, – добавила Фиона.
– Вздор. Катя, что ты хотела спросить?
Грейс редко оказывалась в центре внимания, и сейчас ей было не по себе.
– Джейн уже ответила. Она не говорила с доктором и не сказала, что никто не учил ее валить деревья. Мистер Флеминг не давал ей рта раскрыть, что очень занятно, потому что, если он произносит пять слов подряд, это уже чудо.
– Может, кто-то приедет допросить Грейс. Кто-нибудь из Сельскохозяйственного комитета или офиса Земледельческой армии, – предположила Шила, – потому что ему придется доложить о несчастном случае.
Она хотела что-то добавить, но внезапно вдруг вскочила и прижала палец к губам: – Шшшшш… кто-то поднимается по лестнице, – и прибавила нарочито громко: – Это был лучший охотничий пирог на свете, правда, Джейн? Рада, что все обошлось. А нам действительно пора в постель.
– Спокойной ночи, – хором пожелали девушки друг другу, и четверо вышли из комнаты.
Они никого не увидели, но поверили Шиле. Кто-то из Флемингов наверняка был на лестнице.
– Фиона, это ты?
Они даже растерялись, услышав голос миссис Флеминг. Та стояла у подножия лестницы с зажженной свечой в руках.
– Я только что разобрала почту. Два письма для Грейс и открытка для Кати.
Фиона протиснулась мимо подруг и побежала вниз. Забрала почту, отдала Грейс письма и пошла в комнату полек оставить открытку.
Грейс с сильно заколотившимся сердцем взяла письма, даже не поблагодарив Фиону. Пошла к себе и села на кровать. Наконец, наконец…
Она узнала почерк Дейзи, а другой конверт со штампом полевой почты был от… «О, пожалуйста… пожалуйста…»
Дорогая Грейс!
Если напишу, где я, все вычеркнут. Но я там, где хочу быть. Работа бесконечна, но осознание того, что я делаю все, что желали для меня господь и мой отец, облегчает мою ношу. Я не скажу о том, что мне пришлось увидеть, но считаю, что эта война – полная и безграничная глупость. Конечно, после многих лет цивилизации в силах каждого здравомыслящего человека найти другой способ уладить разногласия.
Милая, дорогая Грейс. Не могу передать, сколько значит для меня время, проведенное с тобой. Воспоминания наполняют мой мозг, когда ужасы войны предстают перед глазами. Молюсь, чтобы у тебя все было хорошо. Если вдруг понадобится любая помощь, пожалуйста, свяжись с моим отцом. Он тебя не подведет.
Я получил одно письмо от тебя, которое храню в кармане, но, судя по содержанию, оно не первое, и когда-нибудь, возможно, придут и остальные. Я живу надеждой, как все мы.
Береги себя, дорогая, милая Грейс, и напиши, чтобы я знал, как ты живешь.
Джек.
Она снова и снова перечитывала письмо. Джек написал имя и адрес отца в Йорке. Ей не понадобится его помощь.
– Ты протрешь бумагу насквозь, если будешь читать с таким рвением. Это от Джека? – зазвучал голос подруги.
Грейс слабо улыбнулась Шиле:
– Да. Шло целую вечность.
Она не добавила, что напрасно искала в нем хоть слово о любви.
– А второе от моей старой школьной подруги Дейзи. Той, что во вспомогательных частях ВВС. Должно быть очень интересное.
Шила отошла, и Грейс открыла письмо Дейзи.
Дорогая Грейс, жизнь в настоящий момент просто хуже некуда. Я гостила в Лондоне, у моей подруги Чарли. Такой чудесный дом! Отец Чарли повел нас в театр, а потом на ужин в шикарном отеле. Я прекрасно проводила время. Но все они погибли. Всего через несколько дней, после того как я вернулась домой. Чарли, ее отец, такой же славный, как мой. Их дом разбомбили. Мама Чарли в то время была в деревне, но страшно подумать, что она сейчас переживает. Надеюсь, у тебя все в порядке. Я много о тебе думаю.
Пожалуйста, пиши.
Дейзи.
Джек жив, а подруга Дейзи погибла…
– Это судьба, – прошептала Грейс, – случайность, не более чем случайность. Господи, как я хочу, чтобы эта проклятая война поскорее закончилась!
– Пойдем, Грейс, у тебя был паршивый день, а теперь еще и дурные новости от подруги. Давай я тебя уложу.
Шила изо всех сил старалась ее развеселить.
– Постарайся отыскать во всем светлую сторону. Ты и Джейн в порядке, и твой Джек тоже.
Грейс разделась, приготовила одежду на утро и легла в постель, так быстро и тихо, как только могла. На сердце было тяжело, и, хотя стало ясно, что все волнения последнего месяца были беспочвенны, спазмы в животе были в два раза сильнее, чем при обычных месячных.
