Во время ужина, который все ели очень поспешно, Грейс пыталась беспечно болтать, одновременно перебирая все возможные варианты сценария. Для нее ужин тянулся бесконечно.
– Почему бы вам не прочитать письма за пирогом с джемом и чашкой вкусного чая? – спросила миссис Флеминг.
– А я пока схожу в кабинет, чтобы девочки чувствовали себя свободнее, – добавил мистер Флеминг. Отодвинул стул, откланялся и ушел.
Миссис Флеминг нарезала щедрые порции пирога.
– Я положила в тесто свежие яйца. Через месяц-другой пойдет клубника – куда вкуснее джема!
Шила раздала тарелки с пирогом. Миссис Флеминг стала разливать чай.
– Он не любит слушать ничего личного. Всегда нервничает. Я тоже ускользну, если хотите.
Катя хихикнула. Миссис Флеминг была женщиной грузной и, возможно, не способной никуда ускользнуть. Понимание того, что Катя тоже нашла забавными слова фермерши, немного успокоило остальных.
– В моем нет ничего личного, – заявила Джейн. – Каждый может спокойно его прочитать.
– В моем тоже, – поддакнула Фиона. – Налет на Эдинбург, совсем страшного не случилось, все есть в газетах и передавали по радио. Понятия не имею, почему мы ничего не слышали. Мы же не в миллионе миль оттуда!
– Простите, – сказала Грейс вставая. – Простите, но… простите.
Она вскочила и выбежала из комнаты, оставив остальных смотреть ей вслед со смесью досады и любопытства.
Миссис Флеминг встала:
– Ешьте, девушки. Я пойду посмотрю, не нужно ли ей чего. Кто с ней дружит?
– Мы все очень любим Грейс, – сказала Ева, чей словарный запас с каждым днем становился все больше.
– Я рада этому. Посмотрю, что смогу сделать, но, если не возражаете, не стоит сейчас ложиться спать. Может, по радио передадут хорошую пьесу.
Грейс сидела на кровати. К удивлению миссис Флеминг, она вовсе не плакала.
– Все в порядке?
– Да, я просто удивилась, получив письмо от адвоката.
– Надеюсь, приятный сюрприз.
Грейс не ответила.
– Ты унаследовала деньги?
– Ничего подобного. Просто это ни для кого не имеет значения, кроме меня. Похоже, фирма, которая владела зданием, где погибла сестра, нашла принадлежавшую ей шкатулку с ее именем и адресом. Они просят меня забрать эту шкатулку.
– А фирма находится в Дартфорде, полагаю.
Грейс кивнула, слишком расстроенная, чтобы говорить.
– Попроси прислать почтой.
Грейс покачала головой:
– Поверенный пишет, что, поскольку она была в принадлежавшем им здании, они хотят ее открыть, но только в моем присутствии.
– Как-то все это необычно. Никогда не слышала о чем-то подобном. Я поговорю с мистером Флемингом, но через несколько недель начнется сбор урожая… А теперь, если ты не слишком расстроена, может, спустишься и допьешь чай?
Грейс покачала головой:
– Не могу. Мне нужно подумать.
Миссис Флеминг заверила девушку, что поможет ей.
– Мы немного волновались за тебя после того, как этот парень уехал. Леди Элис сказала, что, возможно, сделала огромную ошибку, сказав ему, где ты сейчас. Я больше ничего не добавлю, но на будущее говори мне, если что-то пойдет не так.
Грейс пообещала ей делать это и после ее ухода разделась и свернулась клубочком в кровати, надеясь, что остальные придут попозже. Она вспоминала первые недели в Ньюриггс и свое отчаяние, когда от Джека не было ни слова. Вновь почувствовала кошмар тех ужасных недель после… как это назвать… свидания с Джеком. Но все затмило письмо адвокатов. Оказалось, что была составлена опись имущества, находившегося в разбомбленном здании, и некоторые ценные вещи не были найдены. Были ли они уничтожены в бомбежке, унесшей жизни Меган и какой-то безымянной канадки, или находились в шкатулке?
– Откройте ее, откройте, – безмолвно вопила Грейс, корчась в муках. – Надеюсь, Меган не воровка. Но даже если… они просто заберут свои вещи обратно. Не могут же они обвинить меня! Может, там есть что-то обо мне, какая-то информация, объясняющая, кто отдал меня сестре.
Она уткнулась лицом в подушку. Почему в снах ей не открывается больше? Есть ли шанс, что где-то кто-то думает обо мне? Беспокоится?
Она снова повернулась на спину и представила уютную кухню вроде той, что в доме Петри. Два удобных, хоть и старых стула у огня.
«И кошку, славную кошку… нет, собаку. Я была бы счастлива иметь собаку. И двое обитателей, двое»…
Но образ второго так и не всплыл в воображении.
Письма! Она снова забыла про письма!
Рассердившись на себя, Грейс откинула одеяло, встала с постели, нашла бумагу и конверты, вернулась в теплое убежище постели и стала писать.
Слова так и лились с кончика карандаша. Она написала скорбящей Дейзи, миссис Бруэр, Салли, миссис Петри, Роуз и Джеку. Рассказывала о своей работе. О ненавистной истории с убийством крыс, о красоте земли, радости жить с девушками из различных стран и возможности у них учиться. Всем, кроме Джека, она рассказала о тревоге по поводу письма поверенного и каждое закончила: «Надеюсь скоро увидеть вас. С любовью, Грейс».
Ответ Джеку был почти резким. Из его письма стало ясным, что он беспокоится, не беременна ли она, хотя прямо написать об этом он не осмелился. Даже не сказал, как относится к этой возможной ситуации и ни словом не упомянул о своих чувствах к Грейс.
Дорогой Джек!
Ты будешь рад узнать, что мне не понадобится ничья помощь. Я в полном порядке, и мне очень нравится работа на ферме, если не считать необходимости убивать крыс. У нас работают две беженки-польки, которые обучались на ферме, но не любят говорить о войне. Зато много рассказывают о своей стране, особенно о еде, и одна прекрасно поет, но на польском. Надеюсь, никто в тебя не стреляет.
Грейс.
«Может, последнее предложение немного глупое? Ведь он на войне», – напомнила она себе. Но она не может написать всего, что пожелает. Ей хотелось спросить, по-прежнему ли он к ней неравнодушен… вернее, был ли вообще неравнодушен, но… этого писать нельзя.
«Ты обнимал меня, и я чувствовала себя любимой. Но ты не любил меня».
Перед ней встало другое лицо. Сэм. Сэм, который никогда ее не подводил. И никого не подводил. И даже теперь, когда она стала настолько взрослой, что обнимать и утешать ее нелепо, мысли о Сэме неизменно вызывали ощущение безопасности.
Грейс разложила письма по конвертам. Она отправит их, когда вместе с другими девушками поедет на велосипеде в деревню.
Она легла, и когда остальные потихоньку вернулись в спальню, то посчитали, что подруга крепко спит.
