– Чёрт его знает. Надеюсь, – хмуро пробурчал старпом, в который раз глянув на хронометр, отсчитывающий время до конца вахты, – надеюсь, больше мы его не увидим. Сделай запись в журнале.
Дежурный «камов», наскоро «пошустрив» бортовой РЛС на кормовых углах (правда, с небольшой высоты), эсминца тоже не приметил. Пилоты увели машину вперёд. У них основная задача – слушать море на курсе корабля.
Летунам (и машинам) и так досталось. И если люди получали отдых, то ресурс винтокрылов был не вечным. Техники уже докладывали о проделанной работе по замене чего-то там в потрохах двигателей. Поэтому Скопин лишний раз пилотяг не донимал. Делают своё дело – пусть делают.
Через сорок минут Скопин сдал вахту. Пошел, позавтракал в большой кают-компании и преспокойно завалился спать, не подозревая, что «Жозя» себя ещё покажет.
Гавайи. Пёрл-Харбор
Начальник штаба морских операций в тихоокеанском регионе двигал свои фишки-кораблики, вырисовывая в голове и на карте затягивающую петлю.
– Не без огрехов… – бормотал старый служака и профессионал, вытаскивая очередную табачину. Закуривая, задумываясь, прикидывая.
Не совсем удачно следовал «Констелейшн» (тактическое соединение ТF-12), всей своей сворой уже форсировав Малаккский пролив, но однозначно запаздывая. На подходе «Карл Винсон» (ТG-18), который «зарылся» далеко на юг и лишь потом повернул на запад. Сделав неизбежный крюк. Тоже в роли догоняющего. Но ничего не поделаешь – поздновато нашли русского «Бродягу». И ждали не оттуда.
Эти два авианосных «увесистых кулака» служили скорей страховкой уверенности и превосходства, не допуская, даже не предполагая радиолокационного и уж тем более визуального контакта с «Бандитом». Не хватало ещё подставиться под эти здоровенные крылатые ракеты русских. Достаточно «длинной руки» авиакрыла, как более мобильного инструмента.
Зато DDG-16 «Joseph Strauss», не отставая, следует за «русским», держа постоянный канал связи через спутник, предоставляя исчерпывающую информацию.
И очень важно – «Нассау» с батальоном морпехов с Апры буквально «в двух шагах».
А ещё «дельтовцы» желают поучаствовать. Понять их можно, это их косяк – у русских пленные… Об этом приказано молчать…
А ещё цэрэушники. Вот уж въедливые! Хотя и с пользой… а то лезли тут французики. И бритты уж очень любопытствовали. Атташе на учения возжелали, фак им, в Тихом океане. Пронюхали, естественно, о развёртывании. И журналюги…
А ведь вся операция была под ЦРУ! И работа эта – ЦРУ. И пресечь излишнюю шумиху в прессе, и любопытство союзников – ЦРУ. Надавать репортёрской братии по рукам и языкам – ЦРУ.
И ведь заткнули! Тем более были не менее захватывающие репортажи с Фолклендской бойни. Латиносы сопротивляются отчаянно, а бритты, несмотря на нашу помощь, умываются кровью.
И теперь Лондону придётся выплачивать за ленд-лизовский «Тараву», который ныне стои́т на злосчастной якорной стоянке рядом с их раздолбанным «Инвинзиблом». В не менее безобразном состоянии. Оплошали англы.
Адмирал заулыбался, сменил выкуренное и снова хмуро задумался.
«А комми? Вот ещё головная боль! И где там этот “Минск”?»
Загнанные. Клинч
Вахтенные уже уяснили – если командир курит, значит, психует или нервничает.
Не нравилось Терентьеву, что эсминец неожиданно отвалил. Не нравилось перехваченное участившееся шифрованное ру-ру-ру на характерных частотах. А уж когда привычный по расписанию «Орион» не появился, вообще… потеть начал.
Проходили сложный участок – западную часть архипелага Бисмарка, усеянную кучей мелких атоллов и рифов, полностью положившись на подробные электронные карты. И конечно, в предельном напряжении сигнальщиков и внимании на эхолоте. В ночное время или при плохой видимости сюда бы и не сунулись. Но Терентьева устраивали (по известной причине) глуби́ны.
На этом перегоне рыбачков попадалось мало, зато нагнали (на левом траверсе, примерно в 160 кабельтовых) весьма приличную моторную яхту, имеющую даже вертолётную площадку. Под штатовским флагом, кстати. Чего-то они хотели поквакать, но почему-то на УКВ и разобрали лишь затасканное американское «ва-ау!».
К 14 часам (плановому прилёту «Ориона») добежали до следующего ориентира на штурманской прокладке – островок Ауа (поискать все эти острова на карте – кошкина задница!).
«Орион» не прилетел.
Проходит полчаса. Час. Самолёта нет.
– Может, отстали от нас? – видя тихую пружину командира, спрашивает старпом.
Молчит.
Ещё час – небо чистое.
На левом траверзе в 110 кабельтовых темнеет остров Ауа.
– Что у нас по акустической обстановке? – выдавливает из себя главный.
– «Полином»? – Вопрос был почти идиотский – канал с дежурного вертолёта поступал отдельной строкой, пусть не всегда устойчиво, но на данный момент был обозначен на приёмоиндикаторах и легко читался. А значит, командир спрашивал о непосредственном источнике гидрообстановки – автоматизированном комплексе гидролокации.
Терентьев и сам прекрасно понимал, что с одной стороны, на полном ходу, крейсер своими винтами забивал акустикам «уши». А с другой – хвалёная скрытность и тихоходность американских субмарин в режиме «эхо» не имеет значения. Всё просто – посылался сигнал, и от любого препятствия (коим могла быть субмарина) отражалось эхо. Компьютер за секунды выдавал несоответствия (если это был банальный риф).
Надо сказать, что эта процедура (боевая вводная) отрабатывалась фактически в режиме автоматизма (в рамках поставленной задачи). Но именно сейчас командир решил допытать личный состав подробностями.
– Сверху температура воды, – лу́пал глазами вахтенный, читая сводку гидролокации, – свыше двадцати градусов. Следом слой скачка и далее постоянная для океана температура – около четырёх-пяти градусов.
Пауза! Пауза! Командир думает! Время идёт.
«Термоклин – это, конечно, засада. Термоклин сигнал эхолота может и не пробить». Очередная гашеная сигарета, высосанная чашка кофе, замятая булочка.
Почему-то хочется рвать и метать, но просто куришь и пьёшь, вдыхаешь и ешь, выдыхаешь и… чёрт знает, о чём думаешь! Его настырная чуйка говорила… нет – кричала: что-то не так!!! Так и лезли в голову эти пресловутые «наивные чукотские парни». «Про себя, ребята, про нас! Почему вражины все пошхерились? Коварничают?»
Взгляд Терентьева приклеился к штурманской карте, где всё казалось запутанно и усложнено избытком значков и цифр. Линия, проложенная штурманом, судя по цифровым промерам глубины, выходила к котловине.
– Второй «камов» на поиск выпускай, – осипшим от нервических переживаний голосом приказал командир.
«Ка-27» стоял на площадке по готовности «раз», в наушниках пискнуло, захрипел короткий приказ. Харебов замкнул зажигание, прощёлкав серию тумблеров, и лопасти начали свой бег по кругу.
