А бой уж сместился, подкрался на ближние подступы… рубежи… и долетали новые звуки, наполняя какофонию подрывами БЧ.
И рвущейся простынёй хрипело небо под стабилизаторами десятков ракет и сотен снарядов, визгом отправляющих поражающие стержни наперекор.
Звуки… приглушённые звуки снаружи просачивались в рубку, рваными, хлопающими ударами по мембранам, по вздрагивающим ресницам. Заставляя ноздревато шириться на вдохе и невольно дыбиться волосам… до замирания дыхания и непроизвольной дрожи в коленках. То ли от перевозбуждения, то ли от натруженной вибрации двигательных установок.
Звуки и доклады донесли, что крейсер высыпал красочный дождь ложных целей и прочих ловушек – а значит, последние рубежи пройдены и работает последний довод. И как подтверждение протяжный, затухающий вой крылатой ракеты – куда-то в сторону… со вздохом облегчения замерших в ожидании.
А главное поступало через экраны, контрольные детекторы и рапорты привязанных к ним людей: недорастраченный боекомплект, не добитые цели, потенциальные и явные угрозы.
Терентьев стоял, уцепившись в кресло, совсем не чувствуя времени! Оно просачивалось сквозь растопыренные пальцы мыслей, пытавшихся охватить всё в целом, упуская мелочи.
Когда вдруг корабль сотряс удар, вроде бы совсем незначительный, но это было попадание. ПОПАДАНИЕ!
И сразу завыло, замигало, закричало… Что? Где? Куда? Доклад!!!
А следом уж совсем непонятное хрумканье, словно причесали чем-то по голове, отголосок взрыва и звон-зуммер. Аварийный. И следом доклад – «сбой, отсутствие сигнала, обрыв канала связи…»
Всё-таки они пробили. Где-то горело, скрипело. Хрипело. Пока непонятно! Пока аварийные команды не донесли. Лишь самыми важными колючками моргали диоды потери сигнала с обзорной антенны «Восхода», малыми сбоями вполне себе не пользуемым АП космической связи и маленькой прорехе в РЭБ – выпавшем из действия комплекса «Кантата-М».
И словно добившись своей маленькой победы, гады отринули, отступились. В накатывающиеся скоротечные сумерки и ночь все «птички» – к себе на авианесушку. И больше ни одной занюханной ракеты. Даже «Проулеры» (а их было по факту минимум три) умотали. Настырной кляксой на радаре маячил лишь «Хокай».
А вот дальше!..
А вот дальше хочется начать с любимых с детства слов: «неожиданно, вдруг, откуда ни возьмись»… Потому что действительно уж не ждали. Но воспользуемся вполне корректным и приевшимся «и тут…».
И тут сквозь смазанные звуки и размытое смаргивание с потеющего лба выплёскивается открытая радость старпома, нараспашку…
– Радио! Двадцать седьмой на связи. Харебов!
«Что, что?» – мысли. И вслух:
– Что, что?!
– Дают координаты авианосца!
И уже с БИЦа:
– Канал! С вертушки. Целеуказание!
«Вертушка»
Как раз смотали антенну, поднялись на пятьсот, только что доложились на корабль. И вот тебе…
Вертолёт потух внезапно. Вот так – раз и всё! Даже не моргнув аварийными огоньками. Не горел ни один светодиод или лампочка.
Харебову вообще показалось, что всё – авторотация и приводнение, хорошо если мягкое. Но сквозь наушники продолжал проникать свист лопастей и движка. Сразу от неожиданности замерев, стараясь не делать резких движений в управлении, майор убрал руку с коррекции шага лопастей и чуть осторожно дал лёгкого крена…
Машина слушалась! Руки вроде чувствовали какую-то тягучесть в управлении, а может, это так – составляющая предвзятости внештатной ситуации. Потому что обстановка действительно располагала едва ли не к панике. И действительно, гидроусилители привязаны к электрике вертолёта, а если она вот так – напрочь отрубилась, то можно вообще ожидать выпадания всей кинематической цепи.
А поэтому пока слушается и цепляется за воздух, надо срочно искать место посадки.
Сразу сориентировался на маячивший левее атолл в паре километров, полого кинув машину вниз.
– Командир, а что это с нами? – голос штурмана-оператора звучал на удивление буднично. Или удивительно буднично. У лейтенанта перед носом был выносной монитор, который продолжал светиться, вероятно обладая собственными аккумуляторами.
– У меня сигнал пропал! – Поднял он, наконец, глаза от экрана и тут только сообразил, что с машиной что-то не так. – Ёк-макарёк!
Атолл быстро наплыл в лобовом блистере, белея прибоем, увенчанный торчащими пальмами, взвился почти белым коралловым песком под упругой подушкой лопастей.
При посадке огни на приборах всё же блымнули.
«А значит, всё не так хреново, как показалось вначале», – пришёл к выводу Харебов, выключая зажигание, не спеша пока выскакивать из машины.
– Что делать-то будем? – Лейтенант тоже как-то завис, не торопясь двигаться. – «Аварийный» будем посылать?
– Да погоди ты, – майор попробовал оживить машину, пощёлкав и даже постучав по консоли. Хотелось ещё потискать приборы, но услышал наплывающий звук реактивных самолётов, замолчал, пытаясь что-то разглядеть через остекление. Потом уверенно сдвинул дверь:
– Давай сложим лопасти, нарубим пальмовых веток и замаскируем машину. Хрен его знает, сколько тут ещё проторчим.
Среди пальм – молодая поросль, поэтому справились быстро, не изображая из себя «папуасов за кокосами». Пока возились, обстановка изменилась.
– Смотри!
На месте стычки с подводными лодками появилась пара вертолётов, как сытые утки сев прямо на воду. Сверху их прикрывала двойка самолётов.
– «Кинги» и «корсары», – опустил бинокль штурман, – наверняка скоро и фелюгу типа фрегата подгонят. Иначе как они будут своих утопленников вытаскивать.
Да! Аварийку нам пока втыкать нельзя – вмиг запеленгуют, и тогда жди гостей.
Харебов отошёл в сторону, к самой воде, оценивающе взглянув на прикрытый ветками вертолёт:
– Вроде незаметно, – и вернувшись, вжикнул молниями, окончательно стаскивая с себя комбинезон. – Ну и жарища. Полезли в потроха, разбираться.
Упарились окончательно. Вроде бы и дополняя друг друга: лейтенант нетерпеливо, пытаясь влезть везде и сразу, Харебов медленно и вдумчиво, стараясь вникнуть, но промудохавшись больше часа, так и не нашли причину.
Периодически выглядывали, как обстоят дела у амеров – там работа тоже шла основательная, ширясь оранжевыми плотиками.
– Ты смотри! – Лейтенант схватился за бинокль, хотя и так было видно…
Среди оранжевого выполз чёрный горб – субмарина.
– Всплыла!
Харебов теперь тоже внимательно разглядывал в бинокль. Подводная лодка была явно скособочена с дифферентом на корму.
– Не добили сволоту!
