И там как получится – три рыскающие торпеды в акустическом поиске 60-килограммового фугаса боевой части, против всех ухищрений экипажа и возможностей «стёрджента».
* * *
Высота полёта и широта морской глади скрадывают размеры корабля – осёдлый серый силуэт, широкая извилистая кильватерная пена. Больше всего дымит и парит на корме, в районе ангара – там ещё продолжает что-то медленно гореть, чадя чёрно-белым, набегающий ветер вяло сносит всё в сторону.
Ту-95 проходят в стороне для лучшего ракурса фотообъективов, потому как снимать есть что!
Переговоры по внутренней, бортовой связи ведущей машины:
– Слышь, а досталась мужикам…
– Говорят, они авианосец замочили.
– Да ладно!
– Бля буду.
– А чего это он «Пётр Великий»? Царизм налицо.
– Брось! У нас в приморье залив Петра Великого. Наши это… видел – флажок трепыхался…
– Хрен в этот бинокль разберёшь…
– А чего Митяй-то притих? Эй, радист, твою! Оглох?
– Погодь, погодь! – Через полминуты: – Мне тут их старпом байки травит.
– Чего?
– Да пару анекдотов… по-моему, уже когда-то слышал. Но вот такенскую хохму-переделку выдал про «наша Таня громко плачет», обхохочешься…
[27]
– А ну прекратить трёп, – голос командира, – ты там ничего лишнего не сболтнул?
– Я токмо слушаю. Что я, не в курсах? – Радист имел в виду замполита эскадрильи, которого навязали в полёт в качестве штурмана на ведомом Ту-95РЦ. Там же разместили пассажиром офицера контрразведки флота.
Голос второго пилота:
– Ё-моё! Да у них война в натуре!
Проходили с траверса – крейсер вытянут во всей красе, правым бортом, судя по кильватеру – рулит вправо.
С носа и полуюта в сизых клубах одна за другой мечутся искорки – залпы реактивных бомбомётов, унося результат из поля зрения.
Вдруг в паре сотен метров за кормой крейсера вспухает подводный взрыв, выбрасывая впечатляющие клочья воды (воздушные наблюдатели не знают, но это отработал своё буксируемый шумогенератор).
И совершенно неожиданный последовательный тройной старт ракет из-под борта, загнувших кривую траекторию куда-то назад. Эдакая серьёзненькая хрень!
Там, у хвостового стрелка тоже есть фотоаппарат – может, удастся что-либо заснять.
В наушниках голос бортрадиста:
– Получен приказ покинуть район!
И крик второго пилота:
– Мать твою! Да в него попали!
– Охренеть! Торпедой?
В районе полубака крейсера, из-под правого борта взметнулась высоченная разлапистая груда пенной грязно-коричневой воды, разбрасываясь в стороны.
Оседая, эти тонны обрушиваются на архитектуру надстроек, накрывая, заливая палубы.
Крейсер продолжает двигаться вперед, оставляя позади эпицентр взрыва, кипящий пузырьками, разбегающиеся по поверхности круги. Стопорит ход, продолжая скользить по инерции. Нигде не полыхнуло, не было заметно каких-либо особых повреждений. Начинает заметно крениться с дифферентом на нос. Вокруг корабля расползается тёмное пятно, словно чёрная венозная кровь смертельно раненного.
«Туполевы» уже прошли траверз, ведущая машина легла в лёгкий крен, совершая плавный доворот, с намерением осмотреть последствия торпедирования.
Ведомый следовал как привязанный – выходит на связь голосом замполита эскадрильи.
– «Полсотый», вы получили приказ покинуть район?
– Так точно, «полсто первый».
– И не засоряйте эфир.
– Есть.
Командир ведущей машины ещё раз бросает взгляд вниз – корабль уже кособочит градусов на двадцать-тридцать. Матерно бормочет, переглядываясь со вторым пилотом:
– Возвращаемся.
«Туполевы» уходят. Командир экипажа теребит бортрадиста, но тот заверяет, что на запросы корабль не отвечает.
– Не до того им, видать…
Крейсерская у Ту-95 – 750 км/ч. Уже через десять минут хвостовой стрелок даже в бинокль видит лишь тёмный силуэт на поверхности океана.
– Вроде ещё на плаву…
Потом радист докладывает:
– Товарищ командир. Они на связи.
– И что?
– С ними сейчас особист с «полста первого» диалог ведёт. Короче, этот их старпом, «Варяга» поёт.
– Как поёт?
– Хреново. Фальшивит.
– Серьёзно?
– Нет конечно. Матерится. Ситуёвина «пэпэ», говорит. Но пока держатся.
Командир и второй пилот подключились к эфиру. Послушали. Снова переглянулись.
– «Минск» с эскортом успеют?
– Я вот только не пойму, чего нас отзывают? Хоть как бы прикрыли…
Ещё через пять минут они с удивлением узнают, что морячки тоже получили приказ уходить из района.
Гавайи. Пёрл-Харбор
Адмирал никогда в тягостные минуты не искал отдушину в алкоголе, как правило, смешивая ви́ски с удовольствием и иногда с содовой. Но сейчас вот прям… захотелось.
Пришло понимание, что это полный провал: операции, карьеры, всего…
«До кучи, ещё и атомную бомбу потеряли…»
Начальник штаба скользнул к себе в кабинет с намерением обязательно выпить.
Налил. Стойко не став разбавлять свои печали газировкой, отхлебнул, закашлялся, поперхнувшись. Выругался.
«Хотя ещё не так всё плохо. Маячки́ пилотов работают. Судя по координатам – до берега не дотянули. Самолёт наверняка тоже на дне. Ещё есть возможность вытащить обломки, бомбу и замять назревающий скандал».
В общем, был ряд сложностей, которые надо было решать быстро, но взвешенно, бесцеремонно и с дипломатичной осмотрительностью.
«Конечно, сейчас не время обострять с индонезийцами. Но вот потом… А потом, видимо, решать уже не мне. Но чёртовым папуасам это ещё аукнется!»
Хотел добить початое, уже ухватился за бутылку, но тут пришло утешение от патрульного «Ориона», с главного места действия.
«Всё-таки “Cavalla” достала его!!!»
И на этом положительные новости не закончились!
Четыре советских «медведя», покружив над районом, повернули обратно.
И самое поразительное преподнёс патрульный Р-2 «Нептун» – авианесущий «Kiev» со всей сопровождающей мелочью взяли курс в сторону Вьетнама.
Вот теперь можно было смело плеснуть за эти неожиданные радости! Что с удовольствием и проделал, подивившись адаптивности и гибкости человеческой психики – радоваться ма́лому на фоне больших неприятностей.
