И неожиданно представил: «Вот они походят, с мостика ТАКР уже видно наш силуэт на горизонте. И вдруг бабах! Вспышка! Прямо над “Петром”. Воздушный, атомный, жуткий… плавит экипаж и корабль до состояния однородной массы – металла и фарша.
Подходят ближе, а “Петя” почерневшим угольком, с полуживой от радиации командой, скособоченным корытом качается на волнах. Пэ-пэ! Финиш! С “однородной массой” я, конечно, перегнул для драматизма, но интересно, мне спроста эта хрень в голову лезет?»
Снова взглянул на показания РЛС, но проще – спросил:
– Сколько до них?
– Сто шестьдесят. Высота шестнадцать.
– Ведёте? – Вопрос был неуместен, но РЛС «Волна» – это радар наведения и управления огнём «форта», и фактически командир спрашивал о готовности комплекса к действию.
– Ведём. – Не выдержал, оттеснил оператора командир БЧ-2. – Браво идут, сволочи.
– Догадываешься, почему?
– А то! Они думают, что мы их ничем достать не сможем. А штурмовички «фантомы» на себя оттянут.
– Представляешь, что у них может висеть под крылом?
– Я думаю, у одного… – ракетчик сразу посерьёзнел: – Круто это – пачками ядрён батон метать. Не станут они…
– Вот и я так думаю. Но их три, а «форт» у нас одной заряжен. Какой выберем?
– Центровой. В логике это. По центру главный, а прикрывают с боков.
– А вдруг хитрят?
– Не-а, они уверены в безнаказанности. Какой смысл? Да нам и важно только показать, что мы можем. Обделаются… побегут.
– Попробуйте только смажьте! Уйдут противоракетным…
– По радиокоманде? Да куда им! Я бы ещё на их частоте вышел и на понты взял – объявил следующего. Но, пожалуй, перебор…
– Согласен. Огонь по готовности.
– Есть.
Фыркнула с носовой ПУ последняя «фортовская» сирота, оставляя хло́пок выхлопных газов. Такая мгновенная в начале, а по мере удаления всё более неторопливая, словно карабкающаяся на верхотуру – сказывался пространственный эффект удаления от точки отсчёта.
И те, ползущие (на 1500 км/ч) по небу, какие-то они совсем расслабленные были. Вроде бы даже не дёрнулись. Вспыхнула белая маленькая шапка – то сработал взрыватель ракеты. И вот их уже двое!
* * *
Напор четвёрки краснозвёздных «Forger» ошеломил. Имея строгий приказ не ввязываться в драку с самолётами «красных», перед командиром звена «bravo» вставала сложная задача. Одну машину они уже потеряли. Как комми поведут себя дальше? Ответ на этот вопрос он получил, зафиксировав пуск ракеты с одного из «джампов»
[37].
Пуск был показательно в их сторону, при запредельной дистанции для советских Р-60 «воздух-воздух». Поэтому ракета, пролетев километров двенадцать, просто упала в воду. Но намёк был понят правильно.
Тем более Р-2 сообщил о подходе ещё четвёрки советских самолётов. Обещанная поддержка звена «сharlie», как и остального авиакрыла, так и остались лишь обещаниями. И более того, с норд-веста усиленно «фонило» мощными РЛС, а это скорей всего корабли «красных». Без вариантов.
* * *
С высоты в открытом море корабль даже такого класса кажется «спичечным коробком».
Пилот подводил «як» со стороны кормы крейсера. На курсовертикали машина иногда устраивала закидоны, вихляя то влево, то вправо, открывая вид, в том числе на профиль корабля.
И пока с высоты он напоминал эдакую серую пирамидку, нагромождением надстроек и осанистостью оконечностей.
Подлетая ближе, становились понятны его размеры и серая величавость. Однако, несмотря на всю внушительность, при приближении крейсер как надёжная палуба доверия не внушал. Видимо, из-за заметного крена и дрейфа. Словно показывая какую-то беспомощность раненого зверя. Тем неожиданней было, когда этот водоплавающий монстр показал зубки!
И хорошо, что его предупредили, потому как стартовавшая с борта, в районе бака ракета, сломав траекторию, прошла чуть ли не в в сотне метров от его покалеченного штурмовичка.
Уже заметны на пятачке фигурки команды – по оранжевым спасжилетам. По левому борту вроде как на талях сползает катер.
«Отлично! Если что, можно смело плюхаться в воду – подберут».
Смущал это крен – градусов пятнадцать, но его предупредили и успокоили наличием сетки-зацепа на посадочной площадке.
«Бли-и-ин! Пожгу я им там всё, струями!»
После кульбитов на скользящем режиме посадка на наклонную палубу оказалась на удивление простой.
* * *
Скопин не стал напяливать на себя тяжёлую амуницию аварийной партии, поэтому стоял на возвышении полуюта у АК-130.
«Як» подходил осторожно, открыв за фонарём панель воздухозаборника подъёмных двигателей, заранее притормаживая скорость, как бы приглядываясь, примеряясь к новому стойлу. Выпустил шасси. Сбросил в воду с пилонов ракеты.
«Правильно. Если возникнет пожар, эти две стрелялки могут тоже бед натворить».
Самолёт уже завис над палубой на высоте семи-восьми метров, развернувшись поперёк, давя на уши свистом, воем, не спеша садиться, балансируя.
Хорошо было видно покалеченную хвостовую часть.
«Как он с таким огрызком долетел?..»
Пилот аккуратно снизился, опустив хвост, подстраиваясь под 15-градусный крен площадки, и неожиданно быстро посадил машину сразу на три точки, качнувшись на амортизаторах. Тут же вырубил движки.
«Филигранно!»
Бросились вперёд матросы аварийной команды, на всякий случай ливанув под колёса водой из пожарных шлангов, зашипевшей испарениями. Техники быстро найтовили машину.
«А он не такой уж и маленький!»
Пилот откинул фонарь, копошась с ремнями. Лесенки к кокпиту не нашли – подтащили ящики ЗИПа, возможно даже те, на которых недавно «пировал» Харебов с товарищами.
Вертушка. Бортовой номер 37
– Скажи, но вот на какой ляд ты сказал, что мы падаем? – В темноте глаза летёхи штурмана-оператора словно сверкнули от возмущения.
– Всё правильно! – возразил майор. – Возвращаться за нами целому крейсеру – не вариант. Посылать другую «вертушку» – считай, что и ту потерять. А так хоть мужиков совесть не будет мучить, что нас бросили. Да и не врал я. При том шаге винтов мы фактически сыпались вниз в свободном падении. Иначе нас ракетой сшибли бы на раз.
* * *
«Американец» их почти подловил, выходя в пассиве на излучение радара вертолёта.
За воздушной РЛС-обстановкой следил штурман, но Харебов американскую самолётину почувствовал, можно сказать, пятой точкой или накрутил себя в ожидании.
