Физиологические изменения, обнаруженные при вышеупомянутых экспериментах, предоставили научную базу для использования цигун в целях поддержания здоровья и лечения. Особенно важно то, что эти изменения были проверены учеными, которые сами участвовали в экспериментах, упорно практикуя цигун.
Прогресс в исследованиях цигун способствовал также развитию биотехнологической науки.
Во время экспериментов по определению физических свойств вайци цигун-терапевта попросили лечить человека с парализованными нижними конечностями. Когда он излучал ци из руки, которая располагалась на расстоянии примерно 30 сантиметров от нижней части живота пациента, бедра и ступни парализованного начали трястись, несмотря на то, что он был закрыт ватным одеялом. Очевидно, что излучаемая энергия сама по себе, вероятно, недостаточно сильна для того, чтобы произвести такой эффект. Что же вызвало этот необыкновенный феномен?
Дальнейший анализ вайци, излучаемой цигун-терапевтами, обнаружил, что она содержит не только энергию определенного вида, но и переносит уникальные сигналы, варьирующиеся в зависимости от физиологических особенностей и ментальной активности цигун-терапевтов. Когда эти сигналы воздействуют на определенные акупунктурные точки, регулируются функции различных систем тела, вызывая таким образом у пациента определенные физиологические и биохимические эффекты.
Основываясь на этих открытиях, некоторые исследовательские группы в сотрудничестве с больницами разработали бионические инструменты для терапевтического использования со вполне удовлетворительными результатами. Развитие таких инструментов, которые смоделированы по типу живых организмов, дали рождение новой идее лечения заболеваний при помощи «живых единиц генетического кода». Хотя полное значение таких единиц генетического кода еще требует изучения физиками, физиологами и психологами, их открытие определенно предоставляет многообещающие ключи для открытия новой области науки о жизни, в которой будут выявлены скрытые физиологические функции и потенциальные энергии человеческого тела, до сих пор неизвестные человеку, и им найдут хорошее применение.
Несмотря на уже достигнутые в исследованиях цигун результаты, остается еще множество вещей, ждущих научного объяснения. Некоторые эксперименты были очень далеки от совершенства, и необходимо провести гораздо больше тестов, чтобы делать выводы. Тем не менее, мы можем сказать, что научные исследования дали хорошее начало развитию данной области, которой суждено большое будущее.
Цигун: не чудо, а действенный способ работы над собой
В Китае, как и во многих других странах мира, известно, что цигун творит чудеса в профилактике и лечении заболеваний, сохранении здоровья и извлечении скрытой энергии человека. Однако, поскольку многие замечательные эффекты все еще ждут своего научного объяснения, некоторые люди ошибочно считают цигун одним из видов суеверия или колдовства. Тот факт, что цигун долгое время был тесно связан с религией, добавляет таинственности этому древнему искусству.
Для того чтобы содействовать научному подходу к цигун, необходимо развеять окружающую его тайну.
Что связывает религию и цигун? Многие убеждены, что цигун происходит из даосизма или буддизма. Это неправильное представление следует развеять.
Действительно, корни цигун лежат в практиках внутренней алхимии древних даосов. Классические труды по даосизму, старейшей религии в Китае, содержат множество документов по цигун и составляют сокровищницу литературы цигун. Но следует помнить, что даосизм как религия сложился гораздо позже, чем цигун.
Ранний даосизм, тогда известный как синминсюэ – учение о совершенствовании сердечной природы и жизненной энергии, – являлся чисто практическим учением о совершенствовании тела и духа. В религию он превратился много позже под влиянием буддизма.
Некоторые думают, что истоки цигун лежат в буддизме. Их убеждение основано на том факте, что йога, которая похожа на цигун во многих аспектах, имеет тысячелетнюю историю в Индии, месте зарождения буддизма. Но следует заметить, что
Сиддхартха Гаутама, основатель буддизма, умер около 500 г. до н. э., то есть более 500 лет спустя после появления китайской классической «Книги Перемен». Эта книга содержит важные теоретические основы цигун и включает комментарии Вэнь-вана, основателя династии Чжоу (XI век до н. э. – 771 г. до н. э.). В действительности, буддизм проник в Китай не ранее, чем в начале правления Восточной династии Хань. И в течение нескольких веков он вовсе не процветал, так как его теория о сансаре (повторяющемся цикле, в котором одна и та же душа постоянно перерождается) была несовместима с доминирующим конфуцианским учением о верности правителю и сыновней благодарности. Только после своей «китаизации» буддизм пустил корни в Китае при Южной и Северной династиях, в то время как цигун был уже очень хорошо развит. Конечно, в зарождающихся культурных связях между Китаем и Индией буддизм сыграл свою роль, помогая обогатить цигун, однако это оказало влияние только на развитие цигун, но не имеет ничего общего с его происхождением.
Оглядываясь назад, можно заметить, что наиболее прославленные в истории представители цигун не принадлежали ни к какой религии. Возьмем, например, Вэй Бояна, ученого династии Поздняя Хань, который написал «Чжоу и сань тун ци» («Принципы единения триады, сформулированные при династии Чжоу»), труд по внутренней алхимии, имеющий колоссальное академическое значение. Вэй не был приверженцем религиозного даосизма, которого тогда еще не существовало. Другой пример – Лао-цзы, основатель как даосской школы философии, так и цигун. Он также не объявлял себя основателем религии. Много позже Чжан Даолин, основатель даосской школы удоуми во втором веке, провозгласил Лао-цзы отцом-основателем своей религии. Однако известно, что как великий философ и практик цигун Лао-цзы отстаивал путь знания, а не веры.
Одна из характерных особенностей даосской мировоззренческой школы – это то, что она уделяет больше внимания человеку и его жизни, чем и отличается от религиозной практики с ее приданием большей ценности духам-небожителям и упованию на высшие силы. Хотя даосизм ратует за спокойствие и недеяние, он указывает на важность субъективных усилий по поддержанию здоровья. Его положительное отношение к личным усилиям в достижении совершенства выражается в девизе: «Моя судьба не в небе, а во мне самом».
