— Недостает по меньшей мере одного документа,
— говорю я, пристально следя за Т. Пирсом. Он нахохливается, словно не веря
моим словам.
— Какого именно?
— «Дурацкого» письма. Оно не подшито к
остальным бумагам. Впрочем, и их я ещё как следует не проверил.
Адвокаты «Прекрасного дара жизни» впервые
увидели «дурацкое» письмо лишь на прошлой неделе. На той его копии, которую Дот
передала Драммонду, штамп «копия» был оттиснут трижды в самом верху. Я
специально это сделал, чтобы отличить этот экземпляр от других, которые могли
всплыть ещё где-нибудь. Оригинал же письма надежно заперт в моей конторе.
Навряд ли Драммонд со своей командой стали бы рисковать, пересылая мою
заштампованную копию «Прекрасному дару» для вложения в затребованное мною
досье.
— Это верно, Пирс? — грозно спрашивает Киплер.
— Да, сэр, — отвечаем мы в унисон.
— Хорошо. Пирс, выйдите — я хочу поговорить с
Руди.
Т. Пирс бормочет было что-то невнятное, но тут
же умолкает. Кладет трубку на рычажки, встает и с растерянным видом покидает
комнатенку.
— Все в порядке, судья, я один, — говорю я.
— Как они настроены?
— Нервничают.
— Не удивительно. Что ж, поступим так.
Избавляясь от свидетелей и скрывая документы, они сами развязали мне руки, и
теперь я могу перенести все допросы сюда. Это вполне в моей власти, а они
заслужили хорошую порку. Считаю, что допросить вам стоит одного лишь
Андерхолла. Спрашивайте его обо всем, что взбредет в голову, но только
постарайтесь припереть к стенке по поводу увольнения троих свидетелей. Не
стесняйтесь в выражениях. А покончив с ним, возвращайтесь сюда. Я назначу
допрос на конец этой недели и сам докопаюсь до сути. Прихватите с собой копии
страхового полиса и всех выплат по нему.
Я поспешно записываю, стараясь ничего не
упустить.
— А теперь дайте мне Пирса, — заканчивает
судья. — Пусть ещё попотеет.
* * *
Джек Андерхолл — коренастый человечек с
коротко подстриженными усиками и на редкость немногословный. Он просвещает меня
насчет «Прекрасного дара жизни». Владеет страховой компанией «Пинн-Конн Груп»,
частная фирма, об учредителях которой он знает лишь понаслышке. Я пространно
допрашиваю его об уставе и взаимных связях всех трех компаний, которые занимают
это здание, но быстро убеждаюсь, что все запутано до безнадежности. Примерно
час я трачу на подробные расспросы о структуре «Прекрасного дара» сверху
донизу. Мы беседуем о сферах действия компании, уровне продаж, о филиалах и
подразделениях, о персонале и о многом другом; кое-что из этого по-своему
любопытно, однако совершенно мне ни к чему. Андерхолл предъявляет мне личные
заявления об уходе, подписанные двумя из вызванных мной свидетелей, и заверяет
меня, что их уход, ну совершенно не связан с рассматриваемым делом.
Я выкачиваю из него разного рода сведения
добрых три часа, после чего сворачиваю допрос. Я уже заранее смирился с тем,
что мне предстоит провести в Кливленде по меньшей мере три дня и, затворившись
в одной комнате с парнями из «Трень-Брень», заслушивать одного свидетеля за
другим, а по ночам разгребать горы всякой документации и прочей писанины.
Вместо этого уже во втором часу дня я покидаю
мотель, нагруженный бумагами, заниматься которыми предстоит Деку, и окрыленный
мыслью, что теперь уже этим болванам придется лететь в гости к нам и давать
показания на моей территории, в присутствии моего судьи.
Обратный путь на автобусе в Мемфис кажется мне
едва ли не вдвое короче.
Глава 35
Дек обзавелся новой визитной карточкой, на
которой он значится «ассистентом адвоката» — с таким зверем я сталкиваюсь
впервые. Он слоняется по коридорам здания городского суда, навязывая свои
услуги мелким правонарушителям, собирающимся впервые предстать перед судьей. Он
высматривает какую-нибудь особенно запуганную жертву с повесткой в руке и —
пикирует на нее. Дек называет всю эту процедуру «охотой стервятника»; таким
промыслом охотно занимаются многие внештатные юристы, околачивающиеся вокруг
городского суда. Как-то раз Дек предложил и мне поохотиться вместе, чтобы
обучить основным приемам и уловкам. Я отказался.
Деррика Доугена Дек изначально тоже наметил в
одну из жертв «охоты стервятника», однако его кровожадный план рассыпался в пух
и прах в то самое мгновение, когда Доуген спросил у него: «А что такое, черт
побери, «ассистент адвоката»? Дек, который обычно за словом в карман не лезет,
на сей раз смешался и был вынужден поспешно ретироваться с поджатым хвостом.
Однако карточку его Доуген сохранил. В тот же самый день машина, за рулем
которой сидел какой-то недоросль, к тому же превысивший скорость, врезалась в
его автомобиль. И вот, по прошествии примерно суток с той минуты, как сам
послал Дека куда подальше, Доуген позвонил в нашу контору. Дек снял трубку в
кабинете, где я корпел над мешаниной документов, предоставленных «Прекрасным
даром жизни». Несколько минут спустя мы уже на всех парах неслись к больнице.
Доуген возжелал пообщаться с настоящим адвокатом, а не с каким-то
«ассистентом».
Это мой первый и вдобавок полулегальный визит
в больницу к возможному клиенту. Доуген лежит в отдельной палате со сломанной
ногой, переломами ребер и запястья, порезанным лицом и множественными ушибами.
Он молод, лет двадцати с небольшим и, судя по отсутствию кольца, не женат. Я
наседаю на него, как подобает настоящему адвокату, скармливаю ему обычную
галиматью насчет того, что нужно держаться подальше от страховых компаний и
стараться держать язык на привязи. Мы должны содрать с них три шкуры, а моя
фирма давно специализируется на автомобильных авариях. Дек ухмыляется. Я
оказываюсь способным учеником.
Доуген подписывает договор и ещё одну бумажку,
согласно которой мы получаем доступ к его медицинской карте. Его мучает боль,
поэтому мы долго не задерживаемся. Его подпись красуется под договором. Мы
прощаемся и обещаем наведаться завтра.
К полудню Дек раздобывает копию полицейского
протокола о данном дорожно-транспортном происшествии, а также успевает
поговорить с отцом подростка, виновного в аварии. Отец и сын застрахованы
компанией «Стейт Фарм». Отец пробалтывается, что, по его мнению, страховая
сумма не превышает двадцати пяти тысяч долларов. Им с сыном страшно жаль, что
так случилось. Ерунда, успокаивает Дек, готовый целовать руки сорванцу,
протаранившему машину нашего нового клиента.
