Я улыбаюсь Келли, на которую звонок несомненно
произвел впечатление, и объясняю спокойно, насколько могу, что в этот самый
момент веду разговор с одним из перспективных объектов. Брюзер хохочет и передает
трубку Принсу. Тот еще пьянее и пересказывает без всяких знаков препинания
шутку, которую только что отмочил адвокат, что-то насчет охоты за каретами
«скорой помощи». А затем он опять бубнит насчет того, что, мол, говорил я тебе,
как надо крепко держаться за Брюзера, и тогда он научит меня большему, чем
пятьдесят профессоров. Его речь продолжается довольно долго, но тут появляется
доброволец, чтобы отвезти Келли в палату.
Я делаю несколько шагов к ее столику, закрываю
рукой микрофон и говорю:
— Я рад, что познакомился с вами.
Она улыбается и отвечает:
— Спасибо за напиток и беседу.
— Завтра вечером? — спрашиваю я, а Принс
что-то орет мне в ухо.
— Может быть. — Тут она совершенно явно
подмигивает мне, и у меня дрожат коленки.
Однако ее сопровождающий, наверное, уже хорошо
знаком со здешними нравами, чтобы распознать охотника за гонорарами. Он хмуро
смотрит на меня и круто разворачивает ее кресло. Но она вернется.
Я нажимаю кнопку на телефоне и прерываю Принса
на полуфразе. Если они снова позвонят, я не отвечу. А если они вспомнят обо мне
позже, что чрезвычайно сомнительно, я все свалю на фирму «Сони».
Глава 18
Дек любит борьбу, любит привлекать к ответу,
особенно если при этом можно накопать много грязи во время приглушенных
разговоров по телефону с анонимными кротами. Я сообщаю ему несколько
подробностей относительно Келли и Клиффа Райкеров, и меньше чем через час он
проскальзывает в мой кабинет с горделивой усмешкой на устах.
Он читает записи:
— Три дня назад Келли Райкер поступила в
больницу Святого Петра в полночь — должен добавить — с рядом травм.
Кто-то из соседей вызвал в ее квартиру
полицию. Соседи заявили, что происходит очень сильный семейный скандал.
Полицейские нашли Келли избитой до полусмерти, на диване в ее норе. Клифф
Райкер был пьян, очень возбужден и сначала хотел угостить полицейских так же,
как до этого жену. Он действовал алюминиевой бейсбольной битой, очевидно, его
любимым видом оружия. Его быстро утихомирили, арестовали, обвинили в
оскорблении насильственным действием и увезли. Ее же в карете «скорой помощи»
доставили в больницу.
Она сделала краткое заявление, из которого
следовало, что он явился домой пьяный после матча, последовала глупая
перебранка, они стали драться, и этот матч он выиграл. Она сказала, что он
дважды ударил ее битой по лодыжке и дважды кулаком по лицу.
Всю прошлую ночь я не спал, думая о Келли
Райкер, ее карих глазах и покрытых загаром ногах, и сейчас при мысли, что ее
могли зверски избить, мне стало тошно. Но Дек, рассказывая о том, как все это
произошло, внимательно наблюдает за мной, так что я делаю совершенно
равнодушное лицо, как игрок в покер, который не хочет, чтобы другие узнали,
какая карта у него на руках.
— У нее забинтованы запястья, — говорю я, и
Дек с горделивым видом переворачивает страницу. У него есть еще один рапорт, из
другого источника, от старшего пожарной команды.
— На руках у нее глубокие царапины. В какой-то
момент избиения он распластал ее на полу, изо всех сил зажал ее руки и пытался
изнасиловать. Но, очевидно, переоценил свои возможности. Наверное, слишком
накачался пивом. Когда ее нашли полицейские, она была голая, только прикрыта
одеялом.
Она не могла убежать с раздробленной лодыжкой.
— А что с ее мужем теперь?
— Провел ночь в тюрьме. Освобожден под залог,
который внесла его семья. Дело через неделю будет слушаться в суде, но
окончится ничем.
— Почему?
— Все за то, что она возьмет обвинения
обратно. Они расцелуются и помирятся, и она опять утихнет, пока он снова не
изобьет ее.
— Но как ты можешь знать заранее…
— Да потому, что так было уже не раз. Восемь
месяцев назад полицейских вот так же вызывали соседи, была такая же драка, но в
тот раз ей повезло больше. Наверное, под рукой не оказалось биты. Полицейские
их разняли, немного посоветовались на месте, мол, они еще дети, к тому же
недавно поженились, они поцелуются и помирятся. Три месяца назад он уже пустил
в ход биту, и она провела неделю в больнице Святого Петра со сломанными
ребрами. Дело было передано в Мемфисский полицейский департамент, в отдел
домашнего насилия, и они там много поработали, чтобы привлечь его к суровой
ответственности. Но она любит своего мужа и не стала давать показания. Ну,
естественно, дело закрыли. И так все время.
Мне нужно несколько минут, чтобы врубиться. Я
уже подозревал, что дома у нее не все как надо, но не представлял, что так
ужасно. Ну как может мужчина алюминиевой битой избивать свою жену? Как мог
Клифф Райкер уродовать такое совершенное лицо?
— И так все время, — повторяет Дек, прекрасно
угадывая мои мысли.
— Есть еще что-нибудь?
— Нет. Просто не влезай в это, вот и все.
— Спасибо. — Я чувствую, что у меня кружится
голова и слабеют колени. — Спасибо.
Он поднимается.
— Не стоит благодарности.
Неудивительно, что Букер гораздо больше занят
подготовкой к экзамену, чем я. И естественно, что он обо мне беспокоится. Он
наметил на сегодня ускоренную пробежку по всем предметам, которые нужны для
экзамена, и мы должны встретиться в конференц-зале в фирме Шэнкла.
В соответствии с инструкцией Букера я приезжаю
ровно в полдень. Контора Букера блещет новизной и бурлит рабочим энтузиазмом.
Но самое странное, что все лица здесь черные. Я побывал за последний месяц не в
одной юридической фирме. Но могу вспомнить только одну черную секретаршу и ни
одного адвоката-негра. А здесь не видно ни единого белого лица. Даже несмотря
на то что сейчас время ленча, здесь стоит трудовой гул. Все функционирует:
процессоры, ксероксы, факсы, телефоны, — в коридорах столпотворение. Секретарши
торопливо закусывают прямо за рабочими столами, которые у всех завалены
высокими стопками папок с неотложными делами. Адвокаты и их помощники весьма
вежливы, но очень спешат, очень заняты. И еще здесь принят строгий этикет в
одежде — темные костюмы, белые рубашки для мужчин, для женщин простые темные
платья, никаких ярких цветов, брюки тоже исключены.
Перед моими глазами проносится видение Лаймена
Стоуна, но я его резко отгоняю.
