– Я уйду сейчас же, – вспылил Шура. – Уйду, если ты боишься.
– Не горячись, малыш, – спокойно продолжал Янош, – далеко ты не уйдешь, тебя быстро схватят. Есть ход лучше. Синьор Пазолини обещает вывезти тебя в Италию. Он готов ссудить тебе деньги, если ты согласишься сделать его своим импресарио. Честно говоря, это значит, что он готов вытащить тебя из этой истории, если ты в будущем станешь на него работать. Ведь так, синьор Пазолини?
Синьор Пазолини невозмутимо кивнул головой. – Подумай, малыш, только быстро, – закончил Янош.
– Я согласен, – тут же ответил Шура. Воцарилось молчание. Говорить было не о чем.
– Бетти, конечно, едет с тобой? – не очень уверенно спросил Янош.
– Да.
Тут в разговор вступил молчавший до сих пор синьор Пазолини.
– Уважаемые господа, – начал он, не спеша подбирая русские слова. – Я, разумеется, вам абсолютно доверяю. Я не сомневаюсь в силе господина Александра Засса, хотя и не видел ни одного из его выступлений. Однако согласитесь, что все мы склонны немного преувеличивать свои возможности, равно, как и возможности своих друзей. А я хотел бы быть уверен, что сделка совершенно честная. Точнее говоря, я хотел бы убедиться в необыкновенной силе уважаемого господина Засса. Я понимаю, что вы ослаблены болезнью. Но может быть, вы все-таки сможете сделать хотя бы что-то из того, что обещает эта афиша?
И тут синьор Пазолини развернул напечатанный полгода назад плакат с броской надписью: «Александр Засс – сильнейший человек в мире».
– Хотите знать, что покупаете? – усмехнулся Александр.
– Вот именно, – невозмутимо ответил импресарио. Александр взял стоявшую у двери железную кочергу и завязал ее двойным узлом. Синьор Пазолини внимательно осмотрел металл, вынул из кармана напильник и попробовал им твердость железа. Проверка, видимо, не разочаровала его, он удовлетворенно хмыкнул.
Однако это был еще не конец. Синьор вынул из кармана железную цепь и протянул ее Александру:
– Попробуйте разорвать. Тот выполнил это без особых усилий.
– Превосходно, – сказал Пазолини. – Ну а теперь сделайте то же самое грудью.
Шура стал обматывать цепь вокруг ребер. Синьор Пазолини остановил его:
– Позвольте, я сделаю это сам. Одну минуточку. Готово.
Глубокий вдох, выдох, снова вдох. Александр напрягся, цепь сдавила ребра. Еще усилие. Цепь разорвалась. Синьор Пазолини осмотрел обломки.
– Превосходно, – сказал он. – У меня нет сомнений. Теперь поговорим о формальностях. Вы получите английское подданство – это самое устойчивое государственное устройство в мире. У меня есть друзья, с их помощью мы легко устроим получение гражданства. Зарабатывать будете хорошо. Полагаю, что 20 процентов от ваших сборов выразится в круглой сумме. Это и будет ваша доля. Со мной вы не расстанетесь до тех пор, пока я этого не захочу. Иначе вам придется платить неустойку, которую не сможете заработать за всю жизнь А английские законы строги. Вот договор, – синьор вынул из кармана бумагу, – подпишите.
Александр подписал контракт. Он не думал о последствиях. Он не верил, что такой вот листок может закабалить его на всю жизнь. Три побега – это чего-нибудь да стоит. Главное, выбраться отсюда, а там поглядим. Пазолини спрятал бумагу в карман. – Теперь одно условие. Никакого Засса больше не существует. Афиши сообщат о появлении загадочного Железного Самсона. Никаких разговоров без моего ведома, никаких интервью без моего просмотра. Чем меньше будет известно о вашей жизни, тем лучше. Вы таинственная личность – Железный Самсон.
Финал
Прошло больше сорока лет. Больше сорока лет скитаний с разными цирками по городам и странам.
Лондон. Пестрая толпа завсегдатаев цирка, собравшихся посмотреть выступление советских артистов. Разноязыкий гомон в фойе. И вдруг на чистом русском языке: «Владимир Григорьевич, можно вас?» Как будто и не в Лондоне вовсе, а в Москве, на Цветном бульваре мимоходом окликнул старый знакомый.
Дуров обернулся. Перед ним стоял небольшого роста пожилой человек. Респектабельная лысина. Аккуратный пиджачок. Клерк, вышедший на покой, – таких в Лондоне тысячи. Вот только плечи, пожалуй, широковаты для клерка. Да и в улыбке проскальзывает что-то профессиональное актерское.
Тем временем незнакомец заговорил. Голос его звучал глухо, взволнованно и удивительно контрастировал с будто приклеенной безликой улыбкой.
– Я русский, не удивляйтесь. Старый русский цирковой актер. Работал с вашим дедом. Потом перешел в силовой жанр. Когда вы приехали в Лондон, я долго колебался – подойти к вам или нет. Уж больно много между нами теперь границ. Но ведь душа моя – в России, на родине. А тут еще мне на глаза попалась газетная заметка: «Старый “русский лев” Георг Гаккеншмидт в Нью-Йорке напутствует молодых русских силачей». Это было, когда советские штангисты приезжали в Америку. А ведь Гаккеншмидта называли Львом тогда же, когда меня называли Самсоном. Нам обоим не повезло последние годы жизни и – далеко от родины. Но ведь если Георг смог поговорить с нашими ребятами, почему же мне нельзя?
Самсон заметно волновался. Речь его становилась все более сбивчивой.
– Я не отниму у вас много времени. Я знаю – у вас очень напряженная программа. Но уж не откажите старику – я так хочу услышать от вас рассказ о сегодняшнем нашем цирке. Пожалуйста, очень прошу вас.
Вернувшись в Москву, народный артист СССР Владимир Дуров так рассказывал об этой встрече на страницах журнала «Советский цирк»:
– В Лондоне среди наших новых знакомых оказался артист Самсонов – русский человек, которого превратности Первой мировой войны оторвали от родины. Этот очень известный артист восхищенно, с гордостью говорил об успехах советского цирка в Англии, жадно расспрашивал нас о положении артистов в СССР, о системе подготовки кадров в нашем цирке. Узнав о существовании в Ленинграде музея циркового искусства, Самсонов попросил передать туда его красочные афиши… «Вы не можете себе представить, – говорил он нам, – каким непререкаемым авторитетом пользуется советский цирк в Англии. Англичане любят артистов из СССР, всегда тепло отзываются об их выступлениях».
С тех пор имя Александра Ивановича Засса (Самсонова), замечательного русского артиста-силача, стало все чаще и чаще появляться на страницах наших газет и журналов. Его поразительные выступления, за которые он и получил прозвище Железный Самсон, не перестают восхищать не только историков цирка, но и всех любителей силовых упражнений. А их в нашей стране немало.
…На окраине Лондона, у стола с зеленой лампой сидит старый усталый человек. Он разбирает пожелтевшие бумаги. Это его любимое занятие с тех пор, как пришлось расстаться с силовым цирком. Правда, он еще появляется на манеже с дрессированными животными. В газетах иногда мелькает его имя: «Железный Самсон – дрессировщик пони, обезьян и комнатных собачек; неповторимые номера – сальто вперед, изящные пируэты». Его питомцы пользуются хорошей славой. Но разве это слава?.. Похоже на некролог.
